Паруса в огне
Шрифт:
— Так точно!
— Благодарность в приказе.
— Так это… ведро-то я утопил.
— Это радует. Порицание в устной форме. Свободен. Сигнальщикам — замечание.
Одесса-папа повозился с затвором, с подавателем, проворчал:
— Вот гад! Шмаровоз гнилой! Еще и пикирует! Не видел, что ли, что мы под парусами идем?
— Это он от зависти, — сказал сигнальщик, проворонивший самолет. — У него-то таких парусов нету.
Посвежело, приблудившаяся льдинка стукнула в борт, он гулко отозвался. Холодно. Да, как говорит Одесса, это вам не северный берег южного
Крутой порыв еще сильнее накренил лодку, зло надавил на парус. За кормой побежали бурунчики.
— Как под винтами идем, — сказал Боцман. — Узлов пять даем.
Тут на палубу поднялся хмурый Радист. Он все еще пытался починить рацию.
— Видал? — похвалился ему Боцман. — Красиво идем!
Накренившись, лодка резала форштевнем воду, разгоняя пенистые «усы». Как заправский парусник.
— Подумаешь, — фыркнул Радист.
— А ты подумай — подлодка под парусом! История! Ай да мы! Первые!
— Как же. — Радист был хмур, его не радовал бег по волнам, его угнетала молчащая рация. Сейчас дали бы радиограмму, и пришла бы к нам помощь. — Да вот не первые мы.
— Ага! Капитан Немо, да? — Боцман ехидно посмеялся. А мы все прислушивались к разговору.
— Мы под парусом еще раньше на «малом охотнике» ходили. — Радист оглядел скучным взглядом горизонт и направился к люку. — За «японками» охотились.
— За японками, — тут же влез в разговор Одесса-папа, — с веерами ходят и с зонтиками. Я таки…
— Помолчи, — прервал его Штурман. — Ну-ка, расскажи, — это он Радисту.
Надо тут сказать, что наш Радист на нашу «Щучку» с Тихоокеанской бригады попал. Когда она к нам добралась, тут немного экипажи переформировали. Ну это понятно и разумно. Разбавили, так сказать. У нас ведь уже боевой северный опыт, поэтому было важно, чтобы ребята с Тихого океана побыстрее северную привычку от нас переняли.
А вообще скажу, вот этот поход — через три океана и девять морей — это что, не подвиг? В мире такого не было, чтобы бригада подлодок фактически кругосветку сделала. И почти без потерь на Север пришла. Одна лодка в пути погибла, другая удачно уклонилась от торпеды. Кто их торпедировал? Японцы, скорее всего. Они здорово тогда безобразничали, все время нагло нейтралитет нарушали. Все время лезли в наши воды, задерживали, а то и топили наши торговые суда.
Да что говорить, в любой момент ждали нападения Японии на СССР. И вот в этих условиях было решено отправить с Тихого океана на помощь Северному флоту группу подлодок.
Не простое дело. Ведь предстояло им пройти восемнадцать с половиной тысяч миль. И дело даже не в этом, важно было не только пройти эти тысячи миль, штормовые моря и океаны — важно было со хранить на этом трудном пути боеспособность кораблей, силы личного состава, материальную часть. А ведь моторесурс механизмов был рассчитан едва ли на половину такого перехода.
Ребята-тихоокеанцы (мы их «азиатами» в шутку называли) рассказывали, как готовились к походу. Лодки доковали, чистили и заново красили днища, заново проверяли и отлаживали все механизмы. А загружались? В отсеках повернуться
А впереди — несчетные мили, шторма, тайфуны, ураганы, бесконечные вахты — труд безмерный.
Это мы все уже знали, а вот про паруса на «охотнике» даже как-то ревностью задели.
— Я тогда в ОВР служил… — начал Радист.
— Что за бяка такая? — спросил Одесса.
— Охрана водного района. Мы наши воды на «малых охотниках» охраняли. В основном от японских подлодок. Они нагличали безмерно.
— Бомбануть разок-другой, — опять врезался Одесса.
— Оно так. Да не выходило. «Охотник» — отличный катер, и скорость хороша, и вооружение, а вот шумопеленгатор совсем никуда, слабенький. Поиск на ходу никак невозможен — кроме своих трех двигателей, ничего не слышим. Только на «стопе» и начинали прослушивание. Да толку-то, японцы нас за двадцать кабельтовых чуяли, маневрировали и уходили. Ну и надумали — паруса на катер поставить. Обеспечить бесшумный ход. Нас никто не слышит, а мы — с ушами. Сначала командование сердилось, потом посмеивалось, а потом призадумалось и дало «добро».
— На палубе! — строго напомнил Командир. — Внимание на горизонт. Заслушались.
Но уже темнело, сгустилось над головой небо, немного снежок посыпался. Но в «брюхо» уходить не хотелось. Там, конечно, теплее, а здесь свежее. И интереснее.
— Был у нас капитаном один лейтенант. Он до войны в яхт-клубе занимался. Ему и поручили.
— Таки ерунда! — Одесса-папа махнул рукой. — На катере паруса поставить — это тебе не подлодку парусами вооружить.
— Таки сам ты ерунда. С гитарой! — вспылил Радист. — У нас, на лодке, считай, мачта есть, а там весь такелаж надо было изобрести. Опять же — парусное вооружение должно быть простое, доступное, надежное — ведь палубная команда к этому не готова. Но главное в том, чтобы так все это состроить, чтобы палубу не загромождать, чтобы наблюдению не мешало, стрельбе…
— О как! — Трявога аж головой в восторге завертел.
— …Ну и рулевое пришлось переоборудовать. Перо руля вдвое наварили.
— Так и что? Сделали?
— Сделали, испытали в отработке со «Щучкой». Все сладилось. Ход под парусами примерно в тех же узлах, но бесшумный. Лодка так и не смогла от нас оторваться.
— Да еще и топливо экономили, — вставил свое слово Механик.
— Само собой. Выходили под дизелями, а в районе уже ветром надувались.
— И таки вы этих «японок» потопили голов двести? — спросил Одесса.
Радист улыбнулся, но его улыбки в темноте уже никто не увидел.
— Не успели. Только попробовали, а нам новые ультразвуковики поставили. Так что паруса мы сняли.
— А мы свои не скоро спустим, — сказал Боцман. — И всеж-таки — на подводной лодке мы первые.
— Так что иди, ладь свою гармошку, — сказал Одесса. — А мы гитарой обойдемся.
Вахту на палубе оставили усиленную. Разобрались по отсекам. Командир свободным от вахты приказал отдыхать. А сам, по-моему, до света мостик не покидал.