Паруса заката
Шрифт:
— Чуть позже, — терпеливо сказала Сафра. — Сначала мне надо поговорить с королем Куллом.
Она поднялась с трона и плавной походкой подошла к Куллу, который по-прежнему растерянно смотрел на нее, не зная, что сказать. Он ожидал встретить на корабле кого угодно — пиратов, мертвецов, чудовищ и даже призраков, но только не божественно красивую девушку — неважно, кем там она себя величает.
Сафра остановилась напротив Кулла, глядя на него большими лучистыми глазами, сияющими нездешним, удивительным светом, и положила ему на плечо тонкую руку.
— Ты будешь нашим королем, Кулл, — мягко сказала
— Но я король Валузии, — возразил Кулл.
— Ты прежде всего атлант, не забывай об этом, — Сафра говорила необычайно мягко, но ее голос словно пронзал Кулла насквозь. — Валузия для тебя — чужая страна, и ты для нее чужой.
— Я не был в Атлантиде много лет. Моя родина считает меня злейшим врагом, — с горечью произнес Кулл. — Мое имя прокляли мои же соплеменники. А за те годы, что я правлю Валузией, я привык к ней, к ее народу. За годы моего правления укрепился мир, разрослась торговля. Верно, раньше вокруг меня плелось много козней, потому что я был для них действительно чужаком. Но не для всех. Теперь у меня много друзей и верных людей, которые не задумываясь пожертвуют своей жизнью ради меня. Я не могу бросить то, чему отдал годы сражений, и начать все сначала здесь.
— Но ведь ты отправился в Атлантиду, — возразила Сафра, не сводя с Кулла своих лучистых глаз. — Что же тебя туда влекло?
Король снова растерялся. Как объяснить ей, что он просто стремился повидать родину, что не мог больше мириться с мыслью, что где-то за морями лежит страна, отвергшая и проклявшая своего сына и которой он оставался верен все эти годы. Он и не хотел никому ничего объяснять…
— Меня влекла туда любовь, и больше ничего, — сдержанно ответил атлант. — Я не хотел ни власти, ни войны. Я хотел мира со своим народом.
— И ты думал, что тебя отпустят живым? — покачала головой Сафра. — Я же говорила, что атланты в большинстве своем — дикий и необузданный народ, воинственный и жестокий.
— Мне все равно суждено погибнуть от меча или стрелы, — твердо сказал Кулл. — Так, может, и к лучшему было бы умереть на родине и именно там обрести вечное успокоение.
— Ты и умрешь на родине, — улыбнулась королева атлантов. — Но не сейчас. Ты еще долго будешь править великой и могущественной Атлантидой, слава которой пребудет в веках.
— Но почему именно я? — недоуменно спросил Кулл. — Те, кто помнит меня, проклинает мое имя. Почему бы вам не выбрать любого другого короля?
— Достаточно того, что тебя иначе помним мы, — мы, новые атланты, которые до поры до времени пребывают в этом странствующем по морям доме. Нас так же, как и тебя, прокляли те дикари, чей разум еще затуманен звериными мыслями. Мы не пойдем на них с оружием, и ничья кровь пролита не будет. Мы принесем им учение, которое нам дал Эанн, и они смягчат свой дикий нрав. Мы обучим их наукам и искусствам, научим пользоваться энергией солнца и собственными внутренними силами. Они будут понимать все языки мира и без слов общаться на расстоянии. Мир будет помнить об удивительной Атлантиде, пока его вновь не поглотит вселенский хаос.
— И все же, почему именно меня вы хотите сделать вашим королем? — упрямо повторил Кулл,
— Ты — король милостью богов, и нет среди земных королей никого равного тебе. Только ты сможешь достойно править великой Атлантидой. Когда ты поймешь это, твоя Валузия покажется тебе жалкой и убогой страной, населенной примитивными и алчными существами, лишь отдаленно напоминающими людей. Ты будешь править людьми, в которых пробудились высшие силы. Ты постигнешь учение Эанна, и тебе будут подчиняться звери и птицы. Ты постигнешь силы природы, и она будет служить тебе…
— А кто такой Эанн? — вмешался любопытный Тинмар. — Бродячий проповедник? Так у нас самих таких полно! Послушать их — так и свихнуться можно!
Продолжая улыбаться, Сафра перевела взгляд на спутника Кулла, и Тинмар вдруг побледнел и попятился, а затем замер, словно окаменел.
— Что это? — прошептал он бескровными губами. — Я не могу шевельнуть даже пальцем.
— Ничего страшного, — мягко сказала Сафра. — Зато теперь ты не будешь отвлекаться и внимательно выслушаешь все, что я говорю.
— Так кто же такой Эанн? — нахмурившись, спросил Кулл, терзаемый противоречивыми чувствами. С одной стороны, все происходящее уже начинало ему не нравиться, а с другой… Все то, о чем говорила Сафра, было так неожиданно для него. И так заманчиво…
* * *
Пять кораблей, вышедших в море вместе с «Морским львом», сначала отстали, а затем, потеряв ориентир, уходили в сторону все дальше, пока окончательно не сбились с курса. Оказавшись в опасной близости от архипелага скалистых островов, они пытались благополучно миновать их, но это им не удалось, — один корабль налетел на рифы, а другой неподалеку от него сел на мель. Команда разбившегося корабля почти в полном составе перебралась на севшую на мель «Быструю стрелу», а три других корабля сгинули в круговерти шторма.
Капитан разбившегося корабля, словно в насмешку названного «Непотопляемым», пребывал в таком мрачном расположении духа, что к нему не смел подойти даже боцман. Он сделал все возможное, чтобы спасти людей, — не досчитались только двух матросов, — но теперь клял себя как мог. Еще молодой и достаточно честолюбивый, он надеялся, что этот неожиданный поход поможет ему возвыситься в глазах Брула — а то и короля. Капитан мечтал, как он, доселе никому не известный молодой человек из низов, своим усердием и мужеством пробивший путь наверх, сможет спасти короля Валузии. Но увы, его «Непотопляемый» превратился теперь в жалкие обломки, а он сам, закутавшись в одеяла, сидит в каюте капитана «Быстрой стрелы», прочно застрявшей на песчаной банке скрывшегося под водой острова.
Оба капитана, мрачно поглядывая друг на друга, молча потягивали из кубков вино. Каждый был погружен в свои невеселые мысли, но внезапный топот ног по лестнице заставил обоих вздрогнуть и обернуться на дверь.
— Там… там что-то странное! — задыхаясь, выпалил матрос, вбежавший в каюту. — Мы ничего не можем понять.
Витар, капитан «Непотопляемого», в мгновение ока сбросил с себя одеяла и, вскочив на ноги, бросился к двери. За ним поспешил Филуто, капитан «Быстрой стрелы». Оказавшись на палубе, они подбежали к борту и замерли, не веря своим глазам.