Когда на муку обреченный,Толпой народа окруженныйНа место казни шел ХристосИ крест, изнемогая, нес,Иуда, притаившись, виделЕго страданья и сознал,Кого безумно ненавидел,Чью жизнь на деньги променял.Он понял, что ему прощеньяНет в безпристрастных небесах, —И страх, безсильный рабский страх,Угрюмый спутник преступленья,Вселился в грудь его. Всю ночьВ его больном воображеньиВставал Христос. Напрасно прочьОн гнал докучное виденье;Напрасно думал он уснуть,Чтоб все забыть и отдохнутьПод кровом молчаливой ночи:Пред ним, едва сомкнет он очи,Все тот же призрак роковойВстает во мраке, как живой! —
V
Вот Он, истерзанный мученьем,Апостол истины святой,Измятый пыткой и презреньем,Распятый буйною толпой;Бог, осужденный приговоромСлепых, подкупленных суде й!Вот он!.. Горит немым укоромНебесный взор его очей.Венец любви, венец терновыйЧело Спасителя язвит,И, мнится, приговор суровыйВ устах разгневанных звучит…«Прочь, непорочное виденье,Уйди,
не мучь больную грудь!..Дай хоть на час, хоть на мгновеньеНе жить… не помнить… отдохнуть…Смотри: предатель Твой рыдаетУ ног Твоих… О, пощади!Твой взор мне душу разрывает…Уйди… исчезни… не гляди!..Ты видишь: я готов слезамиМой поцелуй коварный смыть…О, дай минувшее забыть,Дай душу облегчить мольбами…Ты Бог… Ты можешь все простить!. . . . . . . . .А я? я знал ли сожаленье?Мне нет пощады, нет прощенья!»
VI
Куда уйти от черных дум?Куда бежать от наказанья?Устала грудь, истерзан ум,В душе – мятежные страданья.Безмолвно в тишине ночной,Как изваянье, без движенья,Все тот же призрак роковойСтоит залогом осужденья…И здесь, вокруг, горя луной,Дыша весенним обаяньем,Ночь разметалась над землейСвоим задумчивым сияньем.И спит серебряный Кедрон,В туман прозрачный погружен…
VII
Беги, предатель, от людейИ знай: нигде душе твоейТы не найдешь успокоенья:Где б ни был ты, везде с тобойПойдет твой призрак роковойЗалогом мук и осужденья.Беги от этого креста,Не оскверняй его лобзаньем:Он свят, он освящен страданьемНа нем распятого Христа!. . . . . . . .И он бежал!... . . . . . . .
VIII
ПолнебосклонаЗаря пожаром обнялаИ горы дальнего КедронаВолнами блеска залила.Проснулось солнце за холмамиВ венце сверкающих лучей.Все ожило… шумит ветвямиЛес, гордый великан полей,И в глубине его струямиГремит серебряный ручей…В лесу, где вечно мгла царит,Куда заря не проникает,Качаясь, мрачный труп висит;Над ним безмолвно расстилаетОсина свой покров живойИ изумрудною листвойЕго, как друга, обнимает.Погиб Иуда… Он не снесОгня глухих своих страданий,Погиб без примиренных слез,Без сожалений и желаний.Но до последнего мгновеньяВсе тот же призрак роковойЖивым упреком преступленьяПред ним вставал во тьме ночной.Все тот же приговор суровый,Казалось, с уст Его звучал,И на челе венец терновый,Венец страдания лежал!
Н.П. Николаев
(1758–1815)
Возглашение Иисуса Христа на кресте
Приближьтесь грешники, нежнее воздохните.Но что! и взора вы не мните вознести —Неблагодарные! коль от креста бежите,Коль Мной ругаетесь, кто ж может вас спасти?Живаго Бога грудь, где восприял рожденье,Я променил в сей день на грудь креста – в крови!Вся потряслась земля, все небо в огорченье;Единой человек упорен, без любви!Я лик ношу греха, страдание явленно:Не узнаю Себя; в Отце лишен утех.Душа без помощи, а тело изъязвленно;Но лишь скорблю о том, что существует грех.О милы грешники! убежищем Мне будьте:Откройте Мне сердца, когда с креста сойду;Я предаюся вам, хотя стократ забудьте,Но днесь любовию да в вас любовь найду.Любовь сильней гвоздей к кресту Меня прижала;Любовь, не злоба Мне судила быть на нем;Она к страданию терпенье Мне стяжала,Она могущество во телеси Моем.И та любовь есть к вам, хоть вы от ней бежите;Крест тело взял Мое, а сердце взяли вы:Но Я дарю его, а вы исторгнуть мните,А вы на агнеца, как раздраженны львы.Прости, о Отче! им; кровь, кровь Моя взывает:Я так же Бог, как Ты, но унижаюсь Я;Я так же человек, и Он о них вздыхает:Соедини Ты нас, и в жизнь им смерть Моя!
С.И. Пономарев
(1828–1913)
(Из «Палестинских впечатлений»)
Вифания
Иду той самою дорогой,По коей Он ходить любил,И этот путь в душе убогойБлагоговенье возбудил.И как идти по ней беспечно:Вот Елеон, любимый Им;Тут где-то плакал Он сердечно,Смотря на свой Ерусалим;Тут Он к друзьям, многоскорбящий,Ходил вечернею порой,Чтоб там, пред смертью предстоящей,Вкусить желаемый покой…Места не тронуты от века,Долины, горы теж видать:И я путь Бога-человекаДерзаю сердцем угадать.Что ж, шел ли здесь Он одинокий?Где след Его пречистых ног?На чем покоил взор глубокий?Чем утешать себя Он мог?…И жаль мне глубоко и больноЕго, скорбящего в пути;И пал бы я пред Ним невольно,Чтоб в Нем же мир себе найти….Или он был с учениками,Пред ними шествуя всегда,И кротким взором и речамиК ним обращался иногда?..Иду я мысленно за ними,В душе моей любовь и страх;И всеми чувствами своимиСлежу их лица, взоры, шаг.Восходят горы, сходят долы,Но не влекут глаза мои:Я сердцем слушаю глаголыО Боге, милости, любви…О, всесвятейшия явленья,Неуловимыя вполне!Как редко вы и в помышленьяТеперь слетаете ко мне!Душа давно уж опустела,Как эти горы и холмы;Ни чувств, ни помыслов, ни дела,Лишь пропасть непроглядной тьмы.И совесть тяжкой возмутилась;И страх, и трепет на меня;И голос смерти слышу я…Но вот Вифания открылась!Вифания! приют Того,Кто был гоним всегда мятежно!Как ты покоила ЕгоИ как тебя любил Он нежно!Что Он любил, того уж нет, —Ты сирота теперь прямая;Но
все ж в тебе, как тайный свет,Сияет нам любовь святая.Вифания! где с каждым днемРосли и вера и смиренье,Где светлой памятью о НемДышало каждое мгновенье.Едва взойдет Он в твой покой —Уже у ног сидит МарияИ речи кроткия, благияВнимает сердцем и душой;И, не сводя молящих взоров,Сидит, не ведая поры;Что ей до пищи, до укоровМногозаботливой сестры!Для ней – едино на потребу:Не проронив бы ничего,За Ним лететь душою к небу,В святую родину Его,Или, порою, за речами,Заплакав сладко перед Ним,Упасть к ногам Его самим,Омыть их чистыми слезами…Вифания! приют Того,Кто на земле не знал приюта,Но где божественность ЕгоЯвила всем одна минута.Вот Он стоит там, за селом;Ученики, толпа народа;Пред ними гроб в скале, на немВеликий камень; плач у входа —Рыдают сестры: в той скалеИх Лазарь, брат их, друг душевный!Один он там, в глубокой мгле;Уже смердит – четверодневный!И все почившаго друзьяПоникли в горести жестокой;И Он – Источник бытия —С слезой в очах неодинокой…В молчаньи ждут все одного —Что скажет Он! какия меры!И вот, велением Его,Снимают камень у пещеры;Вот очи к небу Он поднял,Благодарить Отца святога,Что Он Его услышал снова;Отцом Он Бога называл,Да верят все, да видит злоба,Что Богом в мир ниспослан Он;Вот громким голосом у гробаЗовет Он: «Лазарь! выйди вон!»И встал мертвец! из недр пещерыУслышал Бога своего!..Идет… идет!.. и вот у двери, —Все ошатнулись от него:Вот он, обвитый пеленамиИ по рукам и по ногам,Идет, колеблясь меж стенами,И ясно видят все: он сам!Безмолвен он; из-под убрусаБлестят ожившие глаза,Они глядят на Иисуса,И в них – молитва и слеза!Вифания! приют заветный!Вот пред тобой душа моя,Мертвец давнишний, безответный:Когда-ж, когда воскресну я?!.Ах, и в тебе обломки,Чуть виден след великих дней,И к нам не той семьи потомки —Бегут, жужжат ряды детей!..О тени Лазаря, Марии!Явитесь вновь в сии места,Внушите страннику РоссииЛюбить по-вашему Христа,Любить Незримого в доступных,Не разбирая никого,Любить в друзьях, врагах, преступных,И в меньшей братии Его —В голодных, жаждущих, усталыхВ борьбе с жестокостью людей,Любить и в этих детях малых,Просящих помощи моей!..
К.К. Роше
(1849–1933)
У плащаницы
Прияста же тело Иисусово,
и обвиста е ризами со ароматы, якоже
обычай есть Иудеом погребати.
(Ин. 20, 40)
Безбожный суд свершен… безжизненное телоСтрадальца, с мертвенно склоненной головой,Зияет ранами под белой пеленой…Чело в крови; на нем оледенелаСмертельных мук ужасная печать!Душа потрясена… и хочется молиться,И силы нет… не знаешь, что сказать!..И, на колени пав, здесь можно лишь рыдатьИ до земли Его страданью поклониться!
С.Ф. Рыскин
(1859–1895)
Христос перед судом Пилата
И вот в кругу синедриона,Как агнец, жертва злых зверей,Стоит у плит лифостротонаБезмолвный, кроткий Назорей;От Каиафы послан вестникВ чертоги преторских палат, —И Рима гордого наместник,В толпе является Пилат;И перед строгим властелиномСвидетель ложный говорит, —И суд земной над Божьим СыномНаместник Кесаря творит;Он пред бушующим народомЕго, Вселенной Судию,Высоким, пышным переходомВедет в Преторию свою;Трикраты к шумному народуХриста в страдальческом венцеВыводит ярости в угодуОн на возвышенном крыльце;Трикраты гордым фарисеям,Среди зловещей тишины,Он говорит: «За НазореемЯ не могу найти вины!»И, страшной яростью объяты,В ответ на те слова ониКричат озлобленно трикраты:«Распни, распни Его!.. Распни!..»И вот Пилат, омывши руки,Предать решается ХристаНароду злобному на мукиИ поруганий, и креста.
«И день прошел… В чертог Пилата…»
И день прошел… В чертог ПилатаМужей является чета, —И просит, скорбию объята,Снять Назорея со креста;И, гордость гневную отбросив,Им не противился Пилат, —И Никодим, и с ним Иосиф,На место Лобное спешат;И на Голгофу, вслед за ними,Немою горестью полны,Идут вратами городскимиДве галилейские жены…И вот, когда уже стемнелаОкрестность этих страшных мест,Там от Божественного телаОсвобожден был тихо крест;И в час, когда ночей прохладаС росой ложилась по земле,Христос возлег средь кущей садаВо гроб, иссеченный в скале,Возлег, повитый в плащаницуОн в сени смерти, – и над НимЗакрыл с рыданием гробницуТяжелым камнем Никодим.
А.А. Фет
(1820–1892)
1 марта 1881 года
День искупительного чуда,Час освящения креста:Голгофе передал ИудаОкровавленного Христа.Но сердцеведец безмятежныйДавно, смиряяся, постиг,Что не простит любви безбрежнойЕму коварный ученик.Перед безмолвной жертвой злобы,Завидя праведную кровь,Померкло солнце, вскрылись гробы,Но разгорелася любовь.Она сияет правдой новой.Благословив ее зарю,Он крест и свой венец терновыйЗемному передал царю.Бессильны козни фарисейства:Что было кровь, то стало храм,И место страшного злодействаСвятыней вековечной нам.