Пасхальная тайна: статьи по богословию

Мейендорф Иоанн Феофилович

1. Личностное, или «ипостасное» измерение

Совершенно невозможно осмыслить основное содержание и направление развития христианского богословия в патристический период без осознания того факта, что святые отцы предложили специфически христианское толкование терминов, заимствованных из эллинской философии, таких как природа и ипостась. Оба термина обозначали «конкретную реальность». Необходимо было сформулировать новое, христианское их понимание, с тем чтобы выразить на греческом языке основополагающее библейское откровение о личноми троичном Боге, не имевшее эквивалента в эллинской философии. В самом деле, конкретные события, образы, логически противоречивые порой утверждения о Христе, Его отношение с Отцом, Его Личность, Его смерть и различные богословские идеи Нового Завета не могут строго соответствовать аристотелевой системе понятий и терминов, которыми святые отцы пользовались в качестве нормативных для выражения своей мысли.

Так, например, свт. Афанасий Великий, различая творение «по произволению» и Божественное рождение «по естеству», придал термину «природа» новое значение [100] . Мир получил бытие по Божественной творческой

воле, но в то же время его природа отличаетсяот Божией; Сын же был предвечно рожден от Отца и обладает с Ним единой природой.Это различие было основополагающим не только в борьбе с арианами, учившими, что Отец сотворил Сына, но и с оригенистами, для которых творение было вечным и природным божественным актом, так что Бог уже не воспринимался как истинно иной и трансцендентный, «природно» отличный от тварного космоса. Затем, когда век спустя Халкидонский собор провозгласил, что Христос един в двух естествах,это учение вновь оказалось востребованным, поскольку различие между Творцом и творениями сохраняется и в Воплощении. Каждая из природ — трансцендентная, творческая природа Бога и тварная природа человека — не изменились, не смешались, не перешли друг в друга в Личности Христа, но пребывали в Нем вполне реально и различимо.

100

См. об этом: Florovsky G.The Concept of Creation in St. Athanasius // SP. Vol. 6. 1962 (TU, 81). P. 36–57 [ Флоровский Г., прот.Понятие Творения у святителя Афанасия Великого // Его же.Догмат и история. С. 80–107]; также см.: Idem.Aspects of Church History // Idem.The Collected Works. Vol. 4. Belmont, Ma, 1975. P. 36–62.

Однако старое содержание термина «природа», означавшего конкретное единичное бытие или реальность, не могло мгновенно исчезнуть из богословского словаря. Используя это старое значение термина , великий Кирилл Александрийский говорил о «единой воплощенной природе», употребляя данное выражение по отношению к Личности Христа. Во Христе была одна Личность, а не две. В Нем Божество и человечество воистину создали единство, или «единую природу». Данное значение термина «природа» было принято даже теми богословами, которые всецело приняли халкидонскую формулу о «двух природах» в качестве необходимой защиты против Евтихия и представителей евтихианского монофизитства. Последние отвергали «двойное единосущие» Христа, т. е. идею, что Христос единосущен не только с Отцом, но и со Своей Матерью, а через Нее — и со всем человечеством. Таким образом, даже те, кто принял Халкидонский собор, по привычке говорили о «природном единстве» , обозначая этим, что Бог действительносоединился с человеком в Иисусе, что это единство не было лишь случайной теофанией, но постоянным пребыванием Бога в твари и что человечество Иисуса соединилось с Тем, Кто по естествуБог [101] .

101

См., напр.: Leontius Byzantinus.Contra nestorianos et eutychianos, I, 14 // PG 86, col. 1457b-1460a; о Леонтии см. статью, публикуемую следом [речь идет о статье, помещенной в этом же номере журнала: Wesche К. Р.The Christology of Leontius of Jerusalem: Monophysite or Chalcedonian? // SVTQ. Vol. 31. № 1.1987. P. 65–95].

С термином ипостась была схожая проблема. У Аристотеля он означал истинно существующеекак противоположность концептам, или идеям, и часто употреблялся как синоним слова «природа» . Кроме того, он понимался как эквивалент латинского substantia.В нем более определенно, чем в термине «природа», предполагалось индивидуализированноесуществование. В этом общем смысле он употреблялся в нескольких местах Нового Завета (2 Кор. 9:4; 11:17; Евр. 11:1) [102] . Но этот термин появляется также и в другом важном тексте, который естественным образом истолковывался в тринитарном контексте: Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его и держа все словом силы Своей, совершив Собою очищение грехов наших, воссел одесную (престола) величия на высоте(Евр. 1:3).

102

*Необходимо обратиться именно к греческому тексту указанных мест.

По учению отцов–Каппадокийцев, Бог есть единая природа, или субстанция , и три Ипостаси.Смысл состоит в том, что Он истинно един и троичен и что ни единство, ни троичность не являются лишь словесным выражением или видимостью. Многие с трудом принимали эту терминологию. К примеру, в то время как греки говорили о трех Ипостасях,латиняне переводили слово как substantia,подозревая здесь тритеизм. На самом деле Каппадокийцев обвиняли в тритеизме даже на Востоке. С тем чтобы отвергнуть эти подозрения, они уточнили значение термина ипостась,усилив акцент на персональности. Это новое значение, конечно же, было укоренено в библейской традиции, но в то же время оно не было знакомо греческой философской мысли. Кроме того, отцы–Каппадокийцы настаивали на некоторой опытной первичности личностного (и тринитарного) бытия Бога по отношению к Его субстанциальному, или «природному», единству. Эта первичность не была ни временной, ни, конечно же, онтологической. Она основана на том, что христианство начинается с исповедания Петра (Симон же Петр, отвечая, сказал: Ты — Христос, Сын Бога Живаго. —Мф. 16:16), а потому — с признания Личности Христа и Его отношений с Отцом (и, что также можно предположить, с Духом). Признание природного единства Сына и Отца есть логическое следствие начальной веры в Того, Кто вочеловечился, чтобы прийти к падшим людям во плоти. Произошла встреча не с безличным божеством или божественной сущностью. Встретить Бога можно, встретив Сына, через Которого мы имеем доступ к Отцу в Духе [103] . Общение с каждой Божественной Личностью происходит неповторимым личностным путем. Святитель Григорий Богослов очень хорошо выразил это фундаментальное христианское положение:

103

В

современном богословии эта точка зрения особенно ярко представлена у [немецкого протестантского теолога, одного из ведущих представителей «теологии надежды»] Вольфгарта Панненберга; см., напр.: Pannenberg W.Jesus: God and Man. Philadelphia, Pa, 1968. P. 19; 104; кроме того, он вполне логично настаивает на абсолютной историчности Воскресения Христа.

Сын не Отец, потому что Отец един, но то же, что Отец. Дух не Сын, хотя и от Бога, потому что Единородный один, но [Дух] то же, что Сын. [104]

Следовательно, Личности, или Ипостаси,не являются лишь абстрактным понятием, поскольку Они Те, Кто «обладают Божеством» и «в Ком» есть Божество [105] . В то время как Божественная сущность трансцендентна и недосягаема, Ипостасидействуют и проявляют Себя в тварном мире: именно Им — Отцу, Сыну и Святому Духу — Церковь обращает молитвы и воздает славу. Кроме того, Один из этой Пресвятой Троицы стал человеком.В Нем продолжает пребывать полнота Божества, но теперь телесно( — Кол. 2:9).

104

Gregorius Nazianzenus.Oratio 31, 9 // PG 36, col. 144a [ Григорий Богослов.Творения. T. 1. С. 448].

105

Cp.: Idem.Poemata Dogmatica, III: De Spiritu Sancto // PG 37, col. 414a; Oratio 31, 14 // PG 36, col. 149a. Важность этих тринитарных утверждений, предложенных отцами–Каппадокийцами, была справедливо подчеркнута исследователями; см., напр.: R'egnon Th. de.'Etudes de th'eologie positive sur la Sainte Trinit'e. Troisi`eme s'erie. P. 2: Th'eories grecques des processions divines. P., 1893; см. также: Prestige G. L. God in Patristic Thought. L., 1952; Meyendorff J.Byzantine Theology. P. 181–189 [Византийское богословие. С. 256–269]; Staniloae D.The Holy Trinity: Structure of Supreme Love // Idem.Theology and the Church. Crestwood, NY, 1980. P. 73–108.

Использование термина ипостасьв определении Халкидонского собора повлекло за собой его значительное уточнение. Две природы, сохраняя полноту своих характеристик, теперь определялись как пребывающие «во взаимодействии в единой Личности и в единой Ипостаси». Стало совершенно очевидно, что новое значение термина, предложенное Каппадокийцами для триадологии, применено теперь и в христологии. Но философские и терминологические трудности остались. Халкидонский собор сам не смог их разрешить. В его определении термин мог быть понят как синоним более слабого термина , обозначавшего «сочетание» двух «сошедшихся» в единое целое природ. Здесь лежит главная причина, почему Халкидонский собор был столь резко отвергнут монофизитами, апеллировавшими к авторитету свт. Кирилла, хотя мысль самого Кирилла была ясно воспринята и положена в основу соборного определения [106] . Именно поэтому в последующие годы халкидонская христология была вынуждена объяснять и уточнять смысл термина ипостась.Это ярко выразилось в том, что, когда термин ипостасьупотреблялся в отношении Христа, то он обозначал предсуществующую вечную Личность Слова Божия: во Христе нет иного Субъекта действий, кроме Слова, Второй Ипостаси Святой Троицы. В Нем нет второй, человеческой личности. Нет «двух Сынов», а лишь Один. Мария есть мать Бога,а на вопрос « ктоумер на кресте», нет другого ответа, кроме как «Один из Святой Троицы», Воплощенный. Но был ли тогда Иисус истинным человеком? Могло ли Его человечество быть полным, если в Нем не было человеческой личности?

106

По этому вопросу см.: Meyendorff J.Christ in Eastern Christian Thought. P. 25–28; 29–46; etc. [Иисус Христос. С. 27–31; 32–52].

Прежде чем начать обсуждение христологического вопроса о человечестве Христа, важно уточнить это новое понимание терминов «природа» и ипостась.За время, прошедшее между отцами–Каппадокийцами и постхалкидонскими христологическими спорами, эти термины употреблялись вполне последовательно, но их содержание претерпело эволюцию и подверглось уточнению. Без вхождения в технические детали и подробности можно сказать, что православная позиция, которая на V Вселенском соборе в Константинополе выразилась в провозглашении идентичности халкидонских определений и взглядов свт. Кирилла, включает два положения:

— что термин природа,когда он употребляется по отношению к Богу, предполагает некую неизменную,бесстрастную, трансцендентную творческую сущность, общую Отцу, Сыну и Святому Духу, не разделенную между Ними, но всецело принадлежащую каждой из Божественных Ипостасей,и в частности, конечно же, воплощенному Слову;

— что термин ипостась,введенный Каппадокийцами для обозначения Божественных Личностей, предполагает специфически двойственный характер собственно личногобытия — сохраняющуюся идентичностьи открытость бытийному изменению.

В соответствии с этим особым характером Божественной Ипостаси Сына, Он, будучи Богом–Словом, стал плотию( — Ин. 1:14), родился от женщины, умер на Кресте, претерпел все естественные изменения, живя в «падшем» мире, возрастая от детства к зрелости (см.: Лк. 2:40, 52). Если Божественная природаСлова и не была причастна этому, то реальность воплощения предполагает, что Ипостасьстала истинно человеческой и восприняла полноту человеческих свойств, включая рождение, рост и подверженность страданиям. Бог–Слово, конечно же добровольно, претерпел изменения, уничижил Себя Самого, приняв образ раба(Флп. 2:7), в то время как Его божественная природа сохранила все свои трансцендентные и неизменяемые характеристики.