Пасхальные стихи русских поэтов

Стрыгина Татьяна Викторовна

1901

Николай Гнедич

(1784–1833)

У Бога мертвых нет

Сменяйтесь времена, катитесь в вечность годы, Но некогда весна бессменная придет. Жив Бог! Жива душа! И, царь земной природы, Воскреснет человек: у Бога мертвых нет!

Сергей Городецкий

(1884–1967)

У Гроба Воскресшего Господа

Солнце плыло из-за утренней зари, Мироносицы ко гробу тихо шли. Скорбь овеяла их облаком седым: Кто у входа камень тяжкий сдвинет им? Ароматы держат в трепетных руках. Выплывает солнце в медленных лучах, Озаряет солнце темный, низкий вход. Камня нет. Отвален камень.

Ангел ждет, Ангел белый над гробницей Божьей встал, Мироносицам испуганным сказал: – Не ищите Иисуса: Он воскрес, Он на Небе и опять сойдет с Небес. Тихий ужас, сладкий трепет и восторг Вестник чуда из сердец всех жен исторг. Лобызают ткани светлые пелен. Солнце встало. В небе светлый, вечный звон…

Эдуард Губер (1814–1847)

Предательство Иуды

Дремлют воды Иордана, Спит развенчанный Сион, В ризе влажного тумана Исчезает Елеон. — Тихо воздух благовонный Нежит знойный прах земли, И шумит волною сонной Море Мертвое вдали: — Мнится, тайны величавой, Средь томительного сна, Или дум борьбы кровавой Ночь тяжелая полна. В небе дальнем месяц блещет, Смотрит весел и игрив; Бледный свет его трепещет В темной зелени олив, И, в лучах его блистая, В сон глубокий погружен, Листья длинные качая, Озарился Елеон. Полон муки беспредельной И любви горячих слез, Человек в тоске смертельной Руки чистые вознес; Ближе смерть! Страшнее битва! Кровь с лица Его бежит; Безответная молитва На устах Его дрожит. Он один, в часы ночные, Полон страха и скорбей, Где же спутники младые, Где семья Его друзей? Или, чуждые заботы, Преклонясь на прах земли, Одолеть ночной дремоты В час тяжелый не могли? Или спят? а Он с любовью Тихо молится за них; И скорбит, и плачет кровью За Апостолов Своих. Спите тихо до рассвета! Ближе, ближе страшный час! Ныне кровь Его завета Проливается за вас. Но вот, к пещере сокровенной, Среди страстей неодолим Народ толпой ожесточенной Идет, сомнением томим. Во тьме ночной мечи сверкают, При бледном свете фонаря, И лица грозные мелькают, Безумной злобою горя. Народ! – Давно ли он одежды К ногам Учителя бросал, И очи, полные надежды К Нему, моляся, обращал? А ныне, грозною толпою, Как дикий зверь, освирепев, Он поздней крадется тропою В тени развесистых дерев. Давно ли он водил с мольбою К больным и немощным Врача? А ныне злобно дышит кровью И машет лезвием меча. Сбылось. Народ остановился! И вот, покорствуя судьбе, Один, в неслыханной борьбе, От них украдкой отделился; Стоит в волнении страстей, С преступной мыслию своей; Дрожит и борется, и очи Кружит в мучительной тоске — В сей страшный час великой ночи Судьба земли в его руке! И тихо ждет его Спаситель; Он медлит… страшно… он идет, И, молвя: «Радуйся, Учитель!» — Его лобзаньем предает…

Бичевание Христа

Зачем озлобленной толпой, Беснуясь в ярости слепой, Народ по улицам теснится? Или во имя Бога сил Среди поруганных могил Проснулся бедный Израиль И жаждой мщения томится? Куда, волнуясь и шумя, Идет, оружием гремя? Не на молитву в дом Иеговы В урочный час выходит он, А в дом суда, где гегемон, Казнить и миловать готовый, Творит расправу и закон. Сходя с высокого порога, Невольным ужасом томим, Пилат на страждущего Бога, Смутясь, указывает им. Но крики грозные несутся: «Мы не хотим Его! Распни!», И вопли гнева раздаются, И смерти требуют они. Пилат смутился пред толпою — И вот с высоких ступеней К врагам страдальческой стопою Идет великий Назорей. Сошел, на миг остановился, И, да исполнится судьба! — С улыбкой кроткой преклонился Он у позорного столба. Они же злобно в багряницу Его с насмешкой облекли, Вложили трость Ему в десницу, Венец из терния сплели. С угрозой руки поднимали, Потом, с насмешкой преклонясь, Они в глаза Ему плевали, Бездушной злобой веселясь. Толпою

шумной окружили, С крыльца высокого свели, И крест тяжелый возложили, И к месту казни повели.

Николай Гумилев

(1886–1921)

Вечное

Я в коридоре дней сомкнутых, Где даже небо – тяжкий гнет, Смотрю в века, живу в минутах, Но жду Субботы из Суббот; Конца тревогам и удачам, Слепым блужданиям души… О день, когда я буду зрячим И странно знающим, спеши! Я душу обрету иную, Все, что дразнило, уловя. Благословлю я золотую Дорогу к солнцу от червя. И тот, кто шел со мною рядом В громах и кроткой тишине, Кто был жесток к моим усладам И ясно милостив к вине; Учил молчать, учил бороться, Всей древней мудрости земли, — Положит посох, обернется И скажет просто: «Мы пришли».

***

Есть Бог, есть мир; они живут вовек А жизнь людей мгновенна и убога, Но все в себя вмещает человек, Который любит мир и верит в Бога.

Христос

Он идет путем жемчужным По садам береговым, Люди заняты ненужным, Люди заняты земным. «Здравствуй, пастырь! Рыбарь, здравствуй! Вас зову я навсегда, Чтоб блюсти иную паству И иные невода. Лучше ль рыбы или овцы Человеческой души? Вы, небесные торговцы, Не считайте барыши! Ведь не домик в Галилее Вам награда за труды, — Светлый рай, что розовее Самой розовой звезды. Солнце близится к притину, Слышно веянье конца, Но отрадно будет Сыну В Доме Нежного Отца». Не томит, не мучит выбор, Что пленительней чудес?! И идут пастух и рыбарь За искателем небес.

Татьяна Егорова

(р. 1955)

На Крестопоклонной

Небо великопостное так высоко! Кланяюсь Кресту низко. Мне до спасения так далеко, Но Воскресение Твое близко! 2011

Предощущение Недели Фоминой

о. Михаилу

Где тот заветный, Чистый и светлый чертог Твой – не вижу! Выше подняться подобно Закхею – не смею, Слышу «Господь мой и Бог!» от Фомы – и немею. Но новая тварь – предвижу светилен – ликует, Тем сердце дышит, — И вновь весна благоухает! Неделя Крестопоклонная, 2009

***

Сокол мой ясный! День снова зимний, Среди весны и поста. Храм Всех Святых, что на Соколе, Солнце, день расчудесный, мороз! Ты одарил меня щедро, Соделай, Боже, Достойной Твоей благодати, Скоро воскреснет Христос! На Крестопоклонной, март 2000

Сергей Есенин

(1895–1925)

***

Сохнет стаявшая глина, На сугорьях гниль опенок. Пляшет ветер по равнинам, Рыжий ласковый осленок. Пахнет вербой и смолою. Синь то дремлет, то вздыхает. У лесного аналоя Воробей псалтырь читает. Прошлогодний лист в овраге Средь кустов – как ворох меди. Кто-то в солнечной сермяге На осленке рыжем едет. Прядь волос нежней кудели, Но лицо его туманно. Никнут сосны, никнут ели И кричат ему: «Осанна!» 1914

Пасхальный благовест

Понеслись удары К синим небесам, Звонко раздается Голос по лесам. Тихая долина Отгоняет сон, Где-то за дорогой Замирает звон.

Алексей Жемчужников

(1821–1908)