Пасхальный детектив
Шрифт:
«Хорошо» — согласилась Рита: «Но вы говорили о двух видах пророчества или мне показалось?»
«Действительно, если человек выбирает исход, то я говорю ему истину одну для всех, а он уже должен сам, по своим возможностям, отправиться а путь. Но если человек не согласен на исход, то я могу ему на прощание сообщить о его безысходности: какой она для него будет в будущем „предсказать
«А можно для начала предсказать безысходность, чтобы посмотреть, так сказать, перспективу, а потом уж…» — спросила Бела.
«Абсурд. Ну какая же перспектива у безысходности? И потом, выбор явление всегда немного авантюрное. Пятый угол, в конце концов, это… чёрт знает что — беспредел — абсолютное рабство. Короче: или-или. Могу немедленно сообщить каждому „что будет… чем сердце успокоится…“»
«А я, вот, слышал недавно, что нужно ходить сорок лет по пустыне, а у меня одышка и печень пошаливает…» — сказал Шура.
«Пустыня — это исторический пример, используемый как метафора…»
«Значит, не надо ходить?»
«Откуда я знаю, что надо Вам? Может быть, Вас занесёт в джунгли, или в Воронежскую область? Я даю только общие рекомендации, многие из которых, кстати, у всех на слуху, и, были бы уши… Предупреждаю: вы можете быть крайне разочарованы истиной, настолько она проста, вроде того, что, мол, хочешь изойти из одышки и развивающегося цирроза — делай зарядку и перестань пить…»
«А нервы?» — спросила, шумно дыша, Бела.
«Обувь нужно носить… милосердную — устало сказал Ангел — и кушать меньше…»
«Я — пожилой человек…» — начал было Юлий Семёнович.
«Возраст — не более, чем обстоятельство времени. А исход — явление вечности… Как бы проще объяснить — событие не только жизни, но бытия — не только тела, но и души… То есть, тело-то бренно, а душа вечна, и настоящий исход — не перемещение тела с места на место или от молодости к старости, а осознание самого себя — покаяние… Чтобы вывести себя из тупика обстоятельств на истинный путь, нужно осознать себя. И кто вас только учил?! — Проще договориться с людоедами из племени Зулусов, они хоть о переселении душ слышали…»
«Я — пожилой
«Нет проблем — вздохнул Ангел — Спёр, как Вы справедливо подозреваете, зять, а Борис — невиновен, так как не нашёл вашу заначку. Прощайте, Юлий Семёнович».
«И мне, пожалуйста, чем сердце успокоится…» — сказала Бела…
«Внучка родится через три года. Правда, на русском не будет говорить, но у ребёнка будет отличный аппетит. Работать будете с мужем на конвейере текстильной фабрики — десять лет до пенсии… Квартирку получите льготную, правда, автостоянка под окном, но жить можно… Прощайте, Бела и Шура!»
«Машка, сказала Рита, давай изойдём, а то будем и мы на текстильной фабрике…»
«Мама, ты же слышала: по-одному — вместе нельзя; не держись ты за меня…»
«Не буду… только, как же…» — прошептала Рита.
Лицо Ангела стало суровым: «Раз!» — произнёс он, словно ударили часы на неведомой башне…
«Мама, — заплакала Машка, — мне страшно…»
«Беги, девочка!» — и Рита, болезненно вскрикнув, ударила дочь по щеке.
«Два» — пробило на башне.
«Три!»
«Свободна» — всплеснул женский голос…
Погасла последняя звезда, и небо стало светлеть на востоке… По весенней пустыне — в сторону Мёртвого моря — шли двое: человек в длинной серой рубахе, подпоясанной ремешком, и белый — без единого пятна — баран.
Первый день песаха: Нисан 5760 года.
(Ташас — тав 400 — ши — 300 — син — 60)
19 апреля 2000 года.