Пассажир Седьмого Класса
Шрифт:
Машина затормозила у аккуратного домика с двускатной черепичной крышей, глядевшего на улицу тремя вымытыми окнами; из-за занавески в крайнем выглянуло и тотчас скрылось чье-то лицо. Открывая дверцу, Звездарик взглянул на сыщикессу: лик ее отвердел, в прицельно сощуренных Глазах был кинжальный блеск. Подумал: "Ох, нельзя ее к детям!" Склонился к Мегре:
– Порфирий Петрович, велите ей остаться. Наломает там дров… Тот кивнул, властно объявил Лили:
– Мадемуазель, вы остаетесь здесь. Перекроете выход на улицу. В случае перестрелки во дворе или доме присоединитесь к нам.
– Слушаюсь, эксцеленц!
– та щелкнула
Семен Семенович и комиссар вошли в калитку. Двор был большой, заросший травой; в глубине находился дощатый сарай с мшисто-зеленой крышей, заметно просевшей посередине; за ним, над самым обрывом, старый развесистый клен. К толстой горизонтальной ветви его были привязаны две веревки, соединенные внизу короткой доской. На ней, покачиваясь, сидел и читал книгу мальчик - спиной к вошедшим. Рядом грелись на солнышке две рыжие дворняги; при виде людей они визгливо залаяли и скрылись за сарай.
– Здравствуй, Фима!
– сказал Звездарик, подойдя.
– Здравствуйте,-мальчик слез с качелей, смотрел на обоих: он был темноволос, круглолиц, широкоскул, с большими грустными глазами в пушистых ресницах, чуть курнос; одежду его составляли короткие серые штаны на помочах крест-накрест, синяя тенниска и сандали.- А откуда вы знаете, как меня зовут?
– Нам твой дядя сказал,- Семен Семенович вспоминал тот детский голос по телефону, сравнивал: он или нет? Обесцвечивают голоса телефонные аппараты.-
Мама дома?
– На работе…- Фима вовсю рассматривал комиссара, у него поднялись и выгнулись темные брови.- Ой, я вас видел в кино по телику! Вы там в роли
Мегре, правда ж?
– М-м… не совсем,- ответил тот, закуривая трубку.- Точнее, совсем нет. Это артисты кино играют мою роль.
– Так покажи нам, мальчик Фима, свою лабораторию-амбулаторию, в которой ты играешь во всучивания,- без околичностей предложил начальник ОБХС.-
Наслышаны мы уже о ней.
– Пошли,- без смущения сказал ребенок и направился к дому; детективы двинулись за ним.- Только у меня не лаборатория, а так, технический уголок
"Сделай сам". А это как будет считаться: что вы меня уже накрыли, да?
Он играл не просто во всучивание, понял Звездарик, а в незаконное всучивание
– по примеру дяди и его друзей.
– Нет,- ответил он,- что ты, Фимочка, мы маленьких не обижаем. Покажешь нам, что у тебя есть и ладно.
"Технический уголок" Фимы занимал половину застекленной веранды. Чего только здесь не было! На устройства и приспособления (среди которых Семен Семенович заметил нечто напоминающее КПС, только меньших размеров и иной, не для людей, конфигурации) пошло немало коробок с играми "Конструктор" и "Детская электроника". Был и пульт с сигнальными лампочками, какой-то куб с надписью
"(пси)-ЗУ на 4096 бит", даже контактки небольших размеров в форме полос и шлемов. Звездарик снял одну с гвоздика, осмотрел, потрогал: внутренняя сторона была усеяна остренькими медными выступами-электродами.
– Ну, молодец,- восхитился он,- все, как у больших, только труба пониже да дым пожиже! Это что же, ты кошкам новые черты интеллекта всучиваешь да собакам?
– Может, и не пониже, и не пожиже,- Фима самолюбиво дернул уголками губ.- И кошкам могу… и вам, если пожелаете.
– Ну, дает!
– начальник отдела взглянул на комиссара (в лице того сейчас было много детского, Фиминого), а сам засомневался:
– А что… согласен, - сказал Семен Семенович.
– И какие же сути ты сможешь мне ввести? Какие кассеты у тебя есть?
Мальчик положил на стол книгу, которую до сих пор держал в руке (начотдела взглянул: "С. Я. Сидоров. Математика личности. Введение в теорию пси-дифференцирования и пси-интегрирования"… ого! Вот так "Мойдодыр"!), выдвинул верхний ящик:
– Выбирайте.
Звездарик и Мегре склонились к ящику так резво, что едва не коснулись лбами.
Кассет было много - но все двух- или четырех-штырьковые, то есть с частными дифференциалами высоких порядков, незначительными подробностями психики вроде "способности переключаться от восприятия образной информации к восприятию логической", "скованность при общении с лицами противоположного пола" и т. п. И свечение индикаторов в них: тлеющее алое, редко желтое - свидетельствовало о небольших баллах. Спекулянты отдавали мальцу на забаву действительно самый бросовый товар.
– Не-ет, Фима, это мне ни к чему,- сказал начальник ОБХС, распрямляясь.- А вот у тебя должен быть, нам дядя сказал, многоштырьковый блок с сильным характером… вот бы его мне, а?- он так и впился глазами в мальчика.- Так где он у тебя?
– Нету,- сказал он тихо.
– То есть как - нету?- напирал Звездарик.- Куда же ты дел блок? Кому передал?
– Никому, блок здесь… вот,- мальчик выдвинул другой ящик стола: там на чистой бумаге лежала, блестя многими посеребренными штырьками и розовыми плоскостями, большая кассета, вмещающая суть второго порядка со всеми частными подробностями, завитками и оттенками; на жаргоне спекулянтов она называлась "блок". Розовый цвет по общегалактической маркировке означал характер.
Да, это была она, столь долго искомая кассета. Мегре и Семен Семенович потянулись к ней одновременно. У землянина рука оказалась проворней - схватил, поднес к глазам: в табличке напротив соответствующих символов были указаны те именно числа баллов, что соответствовали воле, гордыне и другим уникальным чертам лидера Суперграндии (и поперек всех шла корявая надпись синим фломастером: "Любимаму плимяннику Фиме от дяди Кости"). Но…
Звездарик сначала подумал, что забивает лившийся на веранду свет солнца, повернулся в тень - и у него самого потемнело в глазах: все веточки индикатора кассеты, которым полагалось сиять бело-голубым накалом, были темны!
– Фимочка-а-а,- подойдя к мальчику, произнес Семен Семенович тем яростно-ласковым голосам, каким урезонивал загулявшего в сутях Васю,-
Фимочка, друг мой, но ведь кассеточка-то пуста! А пси-заряд где?!
– Я же сказал: нету,- ответил тот, не поднимая головы.
– Как это нету? Как нету?! А где? Будь хорошим мальчиком, Фима, иначе тебя ждут серьезные неприятности. Куда делся заряд такой силы? Ведь не мог же ты…- И у начальника ОБХС слова замерли на языке; сверкнула мысль: а почему, собственно, не мог?..