Пассажир Седьмого Класса
Шрифт:
– Да, благодарю,- тенорком ответил артист.
Второй подозреваемый сел в кресло напротив Витольда Адамовича без приглашения, скрестил вытянутые ноги. Это был полнокровный здоровяк с пышной шевелюрой, треугольником начинавшейся над покатым лбом, крепкой челюстью и румянцем на широких щеках; плотную шею обнимал малиновый свитер. Из нагрудного кармашка кремового, спортивного покроя пиджака выглядывал пестренький микрокалькулятор-расческа - такие как раз входили в моду.
Звездарик, искоса рассмотрев его, вспомнил фразу из Ильфа и Петрова: "О таких
– Итак,- он склонился вперед и понизил голос, чтобы не мешать собеседованию другой пары, глядел исподлобья прямо в глаза допрашиваемому,- вас подозревают в том, что ваш певческий дар - не ваш, а похищен или незаконно куплен вами и введен в тело посредством пси-техники.
– Ого!
– только и сказал певец, распрямился в кресле.
– Не ого, а факты, уважаемый. Извольте послушать…- Звездарик прочел анонимное заявление.- Так было дело?
– Это Арбалетов написал?
– Не подписано. Да это и неважно. Было вчера такое?
– Все равно это он,- уверенно сказал Контрастюк.- Ну, было, так что?
– То есть как "так что"?!- пришла очередь Звездарику опешить.- Самое трагическое место оперы, а вы, любящий убийца Хозе, два кукиша!.. А система
Станиславского, вживание в образ?
– Вживание вживанием, но у меня самолюбие тоже есть. Что же он подначивает-то?
– Кто?
– Да Арбалетов этот. Подумаешь, мэтр, светило!
– Вы не горячитесь, объясните толком.
Певец понизил голос, стал объяснять. Финальная фраза Хозе в "Кармен" - и особенно последняя высокая и долгая нота - одна из труднейших в певческом репертуаре; да к тому же конец партии, певец устал. Поэтому бывают случаи, когда на этой ноте срываются, дают петуха - особенно молодые певцы, не умеющие рассчитать свои силы. И вот перед генеральной репетицией Контрастюк, впервые допущенный к исполнению такой серьезной роли, нечаянно услышал, как
Арбалетов говорит в кругу музыкантов, посмеиваясь: "Этот точно не вытянет, киксанет на коде…" - и даже предлагает пари. Молодого певца задело, он почувствовал спортивную злость и доказал, что не только не "киксанет", но и оркестр перетянет.
– Ну, перетянули, ладно… а кукиши зачем?
– Для полного триумфа,- сказал певец, Семен Семенович смотрел на него с сомнением.
– Я все-таки не понимаю: как вы рассчитываете заставить зрителей поверить в ваше искусство, в страшную судьбу Хозе… если вы сами в это не верите?
– Нет, ну-у… на премьере я, конечно, кукиши крутить не стану,- подумав, сказал тенор.
Начальник отдела взглянул на контрольную пси-карту Контрастюка. В столбце интеллекта было всего пять дырочек, пять баллов из двенадцати возможных.
"Да, похоже".
– Пси-траспортом пользовались? Индивидуальным, "электричкой"?
– Нет,- ответил подозреваемый.- "Электрички" берегусь, а индивидуальные классы пока не по карману.
Жаль, подумал Звездарик, это сразу разъяснило бы дело: сравнить полетную пси-карту с контрольной,
3
Рядом шел другой разговор.
– Какая тема вашей диссертации, позвольте узнать?
– "Этика и эстетика взаимоотношения полов".
– О, прекрасная тема! А степень готовности?
– Предварительная защита на днях, официальная через два-три месяца.
Голос у спрашиваемого был сдержанно-зычный, с по-лекторски внятным произнесением слов.
– Но простите: при такой возвышенной теме диссертации - и приставать к женщине с нескромными, мягко говоря, предложениями. Даже деньги предлагали.
Как это понять?
– Видите ли, это был эксперимент.
– Вот как! И в чем он заключался?
– Я выбрал молодую, привлекательную и заведомо порядочную женщину и хотел, набавляя по десятке, установить, при какой сумме она примет мое, как вы сказали, "нескромное" предложение.
Закончив фразу, подозреваемый переложил правую ногу на левую и снова вытянул их.
– Интере-есно!
– протянул Витольд.- Вы считаете, что порядочность женщины может быть оценена в деньгах?
– Почему же нет, ведь оцениваем мы ее в баллах пси-шкалы. "Ишь, отбрил!
– отметил прислушивающийся краем уха Звездарик.- Надо бы и нам инъектировать себе хоть на время собеседований дополнительные баллы интеллекта, а то ведь не со всяким, глядишь, и совладаем".
Витольд Адамович тоже не нашелся что ответить.
– И много таких экспериментов над женщинами вы уже провели?- спросил он, помолчав.
– Это был первый. И тот не дали закончить!
– А почему вы выдавали себя за иностранца?
– Для чистоты опыта - есть, знаете ли, такое научное понятие. Дело в том, что отношение женщин к своим соотечественникам или соплеменникам всегда как-то более субъективно, личностно, нежели к иностранцам и инопланетянам.
– Это фраза из вашей диссертации?
– Да, одно из положений ее.
– Любопытно… Чистота эксперимента под названием "развратные действия".
("Нет, в Витольде можно не сомневаться,- бегло подумал начальник отдела,- внешнее добродушие, простоватость, а за ними, как за кустом, приготовившийся к прыжку тигр".) У тебя в институте вы проходите как Джон Криклей или как
Иван Степанович Крикунов?
Движением бровей спрашиваемый выразил неудовольствие применением к нему глагола "проходите", сказал сухо:
– Как Крикунов, разумеется.
– А теперь будьте добры объяснить мне, любезнейший Иван Степанович, зачем понадобился этот, с позволения сказать, эксперимент при наличии готовой диссертации? Ведь он в нее не войдет.
– М-м… н-ну… видите ли…- тот смешался, но быстро овладел собой.- Тема обширная, кандидатская диссертация ее далеко не исчерпает. Я рассчитываю потом сделать и докторскую.
– Творческое, значит, горение? Так-так… Пси-транспортом пользовались?- задал Витольд стандартный вопрос.- Индивидуальным, "электричкой"?