Пассажир
Шрифт:
Великан скорчился на сиденье. Они проезжали мимо указателя, отмечающего выезд из Биаррица.
— Сверни тут, — сказал Бонфис. — Надо забрать мою машину. Я ее на парковке оставил.
— У тебя была машина? Ты точно помнишь?
— Ну вроде да.
— А ключи где?
— Блин, — проворчал тот, машинально охлопывая карманы. — И то верно. Ни фига не помню.
— А документы?
Бонфис совсем пал духом:
— Ну ни шиша не помню. Куда я мог их подевать?
Фрер свернул направо и поехал в направлении к Биаррицу. Атмосфера в салоне
— Хрен с ней, с тачкой, — глухо произнес Бонфис. — Езжай вдоль побережья. Сейчас будет Бидар. А за ним — Гетари.
Они устремились по дороге, вьющейся меж можжевеловых и вересковых зарослей. Курортные домики стояли здесь так плотно, что едва не наползали один на другой. В этих шатких сооружениях уже не прослеживалось ни намека на традицию или хотя бы гармонию. Но, несмотря ни на что, надо всем витал аромат какой-то баскской древности, перебивавший все остальные запахи — сосен, утесника и тамариска, подступавших чуть ли не к порогу каждого домишки. Над всем побережьем носился соленый ветер с моря, окрашивая все вокруг золотистым румянцем.
Матиас невольно заулыбался. Надо сюда переселиться, сказал он себе. Дорога неожиданно сузилась — двум машинам не разъехаться — и вывела их на тенистую деревенскую площадь. Они прибыли в Гетари. Снова появились дома с фахверками, стоящие плотно, плечо к плечу, словно собравшиеся пошушукаться кумушки, с неодобрением поглядывая на расположившиеся внизу террасы кафе. Вдали виднелась стена для игры в пелоту, похожая на приветственно поднятую руку, — добро пожаловать в Страну Басков.
— Прямо, — хриплым от волнения голосом произнес Бонфис. — Почти приехали.
Матиас Фрер считал себя человеком закаленным, но встреча Патрика и Сильви проняла его едва ли не до слез. Два немолодых уже человека, по-настоящему — это сразу чувствовалось — влюбленных друг в друга. Оба застеснялись постороннего, и их робкие переглядывания, шепот и сдержанные объятия трогали сильнее, чем выражение самых бурных восторгов.
Да и выглядели они, мягко говоря, не слишком презентабельно. Сильви оказалась невысокого роста краснолицей морщинистой теткой. Нечистая, в прожилках сосудов кожа выдавала в ней бывшую пьянчужку. Должно быть, она, как и Патрик, какое-то время жила под открытым небом. Оба они успели на своем веку хлебнуть горя, пока наконец не нашли друг друга.
Декорации, в которых разворачивалась эта сцена, вполне соответствовали ее скромной поэзии. Причал в Гетари на поверку оказался всего-навсего зацементированным склоном, где стояли на приколе несколько разноцветных лодок. Погода
— Прям не знаю, как вас и благодарить, — поворачиваясь к Матиасу, сказала Сильви.
Он молча поклонился. Сильви махнула в сторону деревянного настила, протянувшегося вдоль нависавшей над морем скалы:
— Давайте пройдемся.
Фрер послушно двинулся за ней. Сальные волосы, бесформенный свитер, вытянутые спортивные штаны, стоптанные кроссовки… После всего, что жизнь сотворила с этой женщиной, выжили только ее глаза — живые и блестящие, словно два камешка, отполированные дождем.
Она обошла лежащие на берегу лодки и направилась к мостику. Патрик уже шагал к лодке, покачивавшейся на волнах в нескольких метрах от пирса. По всей видимости, это и была его знаменитая посудина, послужившая причиной случившегося с ним срыва. На корме горделиво сверкала надпись желтыми буквами: «Юпитер».
Фрер нагнал Сильви, цепляясь за бортик ходуном ходящего настила. Она стояла, ни разу не покачнувшись, и одной рукой сворачивала сигарету.
— Вы можете объяснить мне, что произошло?
Фрер рассказал ей всю историю. Вокзал Сен-Жан. Психотическое бегство Патрика. Его подсознательное желание стать кем-то другим. Случайная встреча с медсестрой из Гетари. О следах крови на разводном ключе и телефонном справочнике, равно как и о трупе, обнаруженном на вокзале Сен-Жан, он предпочел не распространяться: пусть с этим разбирается Анаис Шатле, которая конечно же не замедлит сюда явиться.
Сильви слушала его не перебивая. В пальцах у нее откуда ни возьмись возникла большая тяжелая зажигалка. Она закурила самокрутку.
— Прям не верится, — после паузы хрипло выдавила она.
— В последние дни перед исчезновением в его поведении не было ничего странного?
Она пожала плечами. Спутанные пряди волос прилипли к ее изможденным щекам. Она курила, глубоко затягиваясь и выпуская паровозные клубы дыма, немедленно уносимые морским ветром.
— Патрик не больно-то много рассказывает…
— А раньше он никогда не пропадал? Не страдал потерей памяти?
— Нет.
— Так что у него возникли за проблемы?
Она молча сделала пару шагов вперед. У них под ногами ворчало море. Море шумно, с рокотом, дышало. Отступало назад, чтобы с удвоенной силой обрушиться на берег.
— Деньги, вот и все проблемы. Ничего нового. Патрик взял в банке кредит, чтобы купить лодку. Хотел сам себе быть хозяином. Только сезон выдался дрянной.
— В течение года бывает несколько рыбацких сезонов, верно?
— Я про самый важный. Октябрьский. Когда идет белый тунец. Ну а заработали мы только-только на жизнь и чтобы расплатиться с ребятами, которые нам помогали. А на кредит ничего не осталось…