Пассажирка с «Титаника»
Шрифт:
Поселок Рудное
Лавров открыл глаза и увидел над собой грубо вырубленный каменный купол, по которому стекали кровь и сукровица. Пахло гарью. В полутьме носились быстрые тени.
«Души умерших», – отчего-то подумал он и простонал:
– Где я?
– Добро пожаловать в подземное царство, – произнес приятный баритон.
– Какого черта?! – выругался сыщик и попытался повернуться на голос. В голове брызнул фейерверк искр, сознание помутилось, к горлу подкатила тошнота.
– Тебе лучше
– Эй, ты кто? Покажись!
Баритон рассыпался смехом.
Лавров вспомнил лесную дорогу, темноту, забор и овраг. Кажется, он скатился по склону и ударился затылком о камень.
– Ужасно болит башка…
– Скажи спасибо, что твой череп вообще уцелел.
– Я что, умер? – спросил сыщик, оглядывая зловещие натеки на своде.
– А ты догадливый!
– С кем я говорю в таком случае?
– Не с архангелом. Ты в преисподней, парень.
– Да ну? – не поверил Роман. – Неужели я не заслужил блаженства?
– Что тебя привело сюда?
– Любопытство…
– Уважительная причина, – заметил баритон.
– Значит, ты тут главный?
– Опять угадал. Будем знакомы?
– Я тебя не вижу, – забеспокоился Лавров. – Только слышу.
– Этого вполне достаточно. Зачем ты приехал в поселок?
– Следил за одним человеком. Мы были на кладбище… потом… я отправился за ним.
– С кладбища прямая дорога в загробный мир, – усмехнулся баритон.
Роман понимал, что бредит. Но даже в бреду нужно соблюдать осторожность. Бред – зыбкий пласт реальности, куда попадает больной в момент беспамятства. В бреду можно выдать себя.
«Хотя если я умер… бояться нечего», – рассудил сыщик. И спросил:
– Ты тут командуешь?
– Я, – подтвердил баритон. – У тебя есть последняя просьба?
– Скажи мне… кто убил Генриха?
Невидимый собеседник не торопился с ответом. Лавров слышал его дыхание и запах хорошо выделанной кожи. Вероятно, хозяин загробного мира любит кожаную одежду. Он где-то рядом, совсем близко. Но разглядеть его невозможно. Стоит пошевелить головой, и от боли темнеет в глазах, а руки и ноги не двигаются. Вот как чувствует себя покойник.
Стоп. Разве покойник чувствует себя?
– Эй, как тебя там? – окликнул он хозяина преисподней. – Сатана, Дьявол, Вельзевул?
– Зачем же так грубо? Зови меня Плутоном.
– Пусть будет Плутон, – согласился сыщик. – Почему мое тело не слушается? Не говори, что я мертв и окоченел.
– Я тебя связал. Крепко. Больно ты шустрый, парень. А мне лишние хлопоты ни к чему.
– Чего тебе от меня надобно, Плутон?
– Ты путаешь, – сладко пропел баритон. – Не мне от тебя, а тебе от меня что-то понадобилось. Не я к тебе, ты ко мне пожаловал. Прямо с кладбища. Ха-ха!
Голос показался Роману знакомым. Где-то он его слышал совсем недавно.
– Я следил за Балычевым. Может, это ты и есть?
По стенам пещеры стекала кровь, метались багровые тени. Лавров не сразу сообразил, что тут горят факелы. Чем еще освещать подземное царство? Не электричеством же?
– Генрих перешел мне дорогу, – отозвался баритон. – А остальных ты зря приписал. От своего я не отказываюсь, но чужое на себя не беру.
Сыщик решил не настаивать. Пусть Плутон объяснит, как он прикончил Генриха. Что за способ такой?
– Бедолага заплатил жизнью за скандал в «Мулен Руж»?
– Скандал – сущая безделица, – возразил баритон. – Он женщину у меня отобрал. Возбудил мое безумие! Никто не смеет вмешиваться в мои любовные дела.
– Владыке загробного мира любовь чужда.
– Тогда бы он не похитил прекрасную Персефону, дочь Зевса и Геры. Она собирала цветы… а повелитель мрака подглядывал за ней. Вдруг разверзлась земная твердь, дохнуло ядовитым смрадом, и вылетели из преисподней черные кони, запряженные в золотую колесницу. Возница схватил девушку и увез с собой в обитель блуждающих душ.
– Это миф. Я в детстве читал. Сказка.
– Плохо читал, – хохотнул баритон. – Потому и попал сюда. Однако ты меня озадачил, парень.
– Чем же?
– Напраслину возводишь! Генриха я испепелил, поделом ему. А прочее – наговор.
– Может, ты тренировался? Сначала певицу испепелил, потом… ладно, не важно. Кстати, как ты это делаешь?
– Я Плутон! Бог загробного мира! Мне подвластна смерть. Я наслал ее на неугодного, и тот преставился у меня на глазах. Если хочешь знать, я сам не ожидал столь быстрого эффекта. Думал, Генрих помучается, а я позабавлюсь. Но все произошло почти мгновенно. Он опять огорчил меня, чертов докторишка!
– Значит, это твоих рук дело?
– А ты сомневаешься?
– Нельзя было просто сделать так, чтобы у машины Генриха отказали тормоза, например? Или сбросить кирпич ему на голову?
– Обижаешь, – рассердился баритон. – Такое любой человек может устроить своему ближнему. Тормоза повредить, выстрелить или подрезать. Царские забавы – иного рода. Ты попробуй поразить врага силой своего гнева! Чистого, незапятнанного применением подручных средств! Лучшее оружие то, которое невидимо. Генрих умер, а у закона нет ко мне никаких претензий. Представляешь?
Лавров представил. Ему было страшно даже подумать, какие последствия может иметь способность убивать, не оставляя улик и следов. Никто, нигде и никогда не будет чувствовать себя в безопасности. Разве что Плутон перестанет гневаться. Но похоже, он не отличается терпимостью и смирением.
– Впечатляет? – самодовольно осведомился владыка загробного мира.
– Ага.
Будничный тон разочаровал Плутона. Он ожидал бурного восторга или на худой конец смятения и ужаса. Пленник не порадовал его ни тем ни другим.