Пассажирка
Шрифт:
— Так какой мне от него толк? Можете идти. Если понадобится, начальник даст мне Тадеуша. Правда, Марта?
Она покраснела.
— Так точно. — Капо и писарь вытянулись и ушли.
Только спустя несколько дней я сопоставила их приход с убийством Майора. Случалось и раньше, что в мужском лагере гибли эсэсовские собаки: заключенные их просто пожирали. Но на этот раз собаку бросили на проволоку. Лагерное начальство расценило такой поступок как предостережение. Провели расследование, но, разумеется, безуспешно. А я была слепа. Даже когда объявили результаты
У Майора была одна постыдная слабость: швейцарский сыр. Этого никак нельзя было ожидать от породистого пса. Чтобы использовать его слабость, надо было о ней знать. Кто из заключенных мог знать об этом?
Хассе заглядывала иногда к нам на склад. На площадке, где лежали тонны продуктов, она выбирала лакомства для своего любимца. Марта знала об этом. Однажды я застала ее в тот момент, когда она кормила собаку. Я резко указала ей на недопустимость такого поведения. Марта принялась оправдываться: «Надзирательница Хассе оставила собаку в комнате. Когда я вошла, собака зарычала на меня, я испугалась и…» Марта засунула руку в пакет, принесенный Хассе, и Майор, дрессированный пес, принял пищу из чужих рук. Потому что… это был сыр. При. вскрытии в желудке собаки как раз и нашли сыр. Вот каким путем его подманили. Те, кто это сделал, получили сведения от Марты. Капо Вернер и его спутник.
Но все это только гораздо позднее начало складываться у меня в логическую цепь причин и следствий. Тогда же, несмотря на смутные подозрения, я была слепа.
Резкий, настойчивый звонок прервал ее воспоминания. Она открыла глаза, с трудом возвращаясь к действительности, освобождаясь от видений. Иллюминаторы? Зажжен полный свет? Зачем? Что здесь происходило? Где Вальтер? Звонок раздался снова, Лиза наконец поняла, что это телефон. С бешено бьющимся сердцем она сняла трубку.
— Вальтер?
— Фрау Кречмер? Это Бредли. Добрый вечер!
— А… Это вы… мистер Бредли…
— Прошу извинить за смелость… Я подумал, что вы вздремнули…
— Действительно…
— И можете проспать ужин, если никто не решится…
— Ужин?
— Да, да. Поэтому я по старой солдатской привычке решил взять ответственность на себя…
— Ответственность?.. Не понимаю. О какой ответственности вы говорите?
— Об ответственности за то, что решился разбудить вас. К ужину.
— Ах… да… Спасибо…
— Так, значит, вы вскоре спуститесь?
— Да… то есть… муж. Без меня.
— А вы? Значит, недомогание продолжается?
— Какое недомогание?
— Простите, я не совсем точно выразился. Я имел в виду эту… ну, кажется, вас беспокоила морская болезнь.
— Да, да, вот именно.
— Искренне сочувствую. Если вы разрешите, у меня есть одно средство…
— Американское?
Бредли, казалось, немного смешался.
— Да, американское… Но?..
— Извините. Мне просто вспомнились послевоенные годы. Тогда говорили «американское», и это значило «великолепное, не имеющее себе равных».
Бредли
— Но это на самом деле хорошее средство, неважно, что оно американское.
— Благодарю вас, мистер Бредли. Если вас не затруднит, передайте моему мужу…
— С удовольствием. Значит… Значит, ваш муж вскоре спустится к ужину?
Лиза не сумела скрыть удивления. Так Вальтера с ним не было?
Нет, нет. Не было. Он, Бредли, ждал их, само собой разумеется, их обоих, а потом решил позвонить. Ему очень неприятно, что он обеспокоил фрау Кречмер. Герр Кречмер, несомненно, вскоре появится. Наверное, он прогуливается перед ужином, хотя туман такой густой и отвратительный, что на палубе как будто никого нет. Даже самые заядлые любители морского воздуха попрятались в каюты.
— Мне помнится, — задумчиво произнесла Лиза, — что он собирался осмотреть пароход.
Бредли обрадовался. Конечно же! Как это он сам не догадался! Ведь он видел герра Кречмера каких-нибудь… ну два часа назад в обществе капитана и еще одной дамы, несомненно тоже желавшей осмотреть пароход. Фрау Кречмер поймет, о ком идет речь, если он скажет, что это та, его соседка…
— Соседка? Нет, я не знаю, о ком вы говорите. Впрочем, мистер Бредли, разве это так важно, с кем…
— Да нет же, фрау Кречмер. — Бредли, казалось, развеселился. — Вы наверняка знаете. Я имею в виду ту даму со странными глазами, на которую мы все обратили внимание вчера в баре. Ту, из сорок пятой каюты. Я называю ее соседкой, потому…
— Ваша соседка, из сорок пятой каюты? — Трубка вдруг стала удивительно тяжелой, и Лиза невольно поддержала ее другой рукой.
— Вот именно. Я видел их втроем. Но это было часа два назад.
Она ответила ему что-то. Кажется, высказала предположение, что ее муж и та дама могли остаться ужинать у капитана, и даже посоветовала Бредли не ждать Вальтера. Потом еще несколько мгновений прижимала трубку к уху и, только когда раздались короткие гудки, выпустила ее из рук, а сама сползла с кресла на пол… Перед глазами ее стремительно мелькали ярко-красные лепестки, тяжелые, бархатистые, пахучие.
— Розы. Розы из Райска [7] …
7
В Райске находились сельскохозяйственные плантации освенцимокого лагеря, которые обрабатывали заключенные.
Конечно, Вальтер уже знает о них или будет знать. Та, из сорок пятой каюты, обязательно ему расскажет. Лицо Лизы горело. История с розами. Это было нечто такое, чего она сама ни за что на свете не рассказала бы Вальтеру, ни за что, даже если бы ценой этого признания могла скрыть какой-нибудь более неприятный по существу, более позорный для нее факт. Розы из Райска. Лиза помнила их, отчетливо видела, почти ощущала их запах.
Они заполнили всю каюту, как некогда ее комнату в административном корпусе. Розы, отобранные у Марты.