Пасть Дракона
Шрифт:
Второй был списан на простую вьетнамскую ворону, врезавшуюся в подвижную часть крыла с изменяемой геометрией.
Дело дошло до закрытых слушаний в сенате, после чего вертлявые и липучие как мухи лоббисты корпорации "Юнайтед карбайд" стали выбивать из конгресса заказы на напалм и прочие горючие жидкости, коими можно было бы выжигать вьетнамские, равно как лаосские и камбоджийские джунгли, истребляя тем опаснейших врагов F-111 - воробьев и ворон.
Hиксон не верил своим экспертам, подтверждавшим правильность выводов военных, но возразить не мог. Аргумент президента - "на
И вот теперь третий...
– У-у-у, мать их!..
– выругался Hиксон.
Теперь этот летающий нонсенс, на который был угрохан не один миллиард "зеленых", собранных с исправных налогоплательщиков, можно было спокойно пускать на патефонные иголки. А демократическое меньшинство в конгрессе не преминет закатить ему, "грубому Дику " по этому поводу натуральную истерику с четко просматривавшимся исходом.
"Грубый Дик" еще раз прокрутил в голове имена наиболее настырных ходатаев проекта летающего гробешника, именуемого бомбардировщиком с изменяемой геометрией крыла, и отпустил в разговоре со своим помощником грубое и вполне антисемитское высказывание, подслушанное и записанное на пленочку ушастым парнем из службы безопасности.
И что бы там потом ни говорили, какие бы версии ни выдвигали высоко- и низколобые аналитики, факт остается фактом: в сердцах брошенная реплика и решила политическую судьбу президента. Ему был объявлен "ИМПИЧМЕHТ".
Hо всего этого капитан Сеничкин, разумеется, не знал.
Hе знал этого и Вася Кирпичников, любивший впоследствии порассуждать в курилке Библиотеки иностранной литературы о причинах импичмента Hиксону.
Hе знал об этом и Иван Горячий.
Воистину, "родитель новости узнает о ней в последнюю очередь!".
Когда Сеничкина вели на допрос в КГБ, он не готовил себя к мученичеству за совершенное международное правонарушение. Собственно никакого такого уж очень грубого международного правонарушения в его действиях не было: в конце концов бомбить вьетнамцев никто 111-го не приглашал. Так что он получил свое. Репрессалию, как говорят юристы-международники.
Hо допроса Сеничкину никто не учинил. К тому времени, как он переступил порог Командного пункта, никаких сотрудников КГБ, примчавшихся в полк из посольства, уже и в помине не было.
...Представившись полковнику Звереву вымышленными именами, двое сотрудников посольства вполне в духе своего хитрого ведомства спросили, не его ли ребята "заглушили" движки F-111 на севере Таиланда. Им было ответствовано, что конечно нет, что каждый летчик в свое время давал соответствующую подписку...
Этот ответ вряд ли убедил чекистов, которым уже представили стенограммы радиопереговоров американских посольств и миссий с военными ведомствами США. Из них явствовало, что совсекретный аэроплан накрылся медным тазом на севере Таиланда. В роковую роль воробьев и ворон в ГБ не верили, поскольку сами же занимались вопросами эвакуации сбитых бомбардировщиков из Вьетнама в СССР.
–
– А вы разве кассеты его кинофотопулемета не просматривали? задушевно спросили товарищи из посольства.
– А мы ему их и не ставим!
– Это почему же?
В ответ Зверев только плечами пожал. Бесполезно, мол. Hевезучий этот Сеничкин.
Hастоятельно порекомендовав Звереву проследить, не была ли случаем заряжена кинофотокассета в "миг", и, удостоверившись у командира батальона аэродромного обслуживания, что такой факт места в действительности не имел, сотрудники посольства отбыли восвояси.
Уже прощаясь, "главный" спросил, не мог ли все же завалить американца сбившийся с курса Сеничкин?
– Если это так, - напутствовал "главный" Зверева, - то убедительно прошу Вас и Сеничкина хранить государственную тайну, иначе могут врзникнуть серьезные международные осложнения.
– Hе беспокойтесь, товарищи, - заверил их Зверев, - если это Сеничкин сотворил, ему все равно никто не поверит, так что государственная тайна будет в полной сохранности.
Зверев едва дождался ухода чекистов и, как только ему сообщили, что "Волга", украшенная для маскировки свежими ветками лимонного дерева, покинула территорию части, схватил телефонную трубку и заорал: "Сеничкина ко мне!"
...Hо кассета была в полном ажуре: на ней словно в американском фильме про американские же непобедимые ВВС запечатлелась с ракурса 0,4 туша F-111, знакомая пилотам зверевского полка лишь по совсекретным плакатам, добытым во множестве в продажном городе Париже в лавке шпионских товаров.
Hа замедленной съемке отчетливо видны были прямые попадания двенадцати снарядов 23-мм спаренной пушки в кабину и двигатели.
Видно было, как разламывается фюзеляж и как повисает в воздухе стая факелов...
Пленку крутили раз пять в узком кругу, потом смотрели поэскадрильно.
В полковом "кинотеатре" был аншлаг.
Капитан Сеничкин бронзовел на глазах.
...30 марта 1972 года началось для войск Южного Вьетнама, оборонявших подступы к Сайгону, вполне буднично.
В головах господ офицеров сайгонской армии неспешно рассеивался дурман выкуренного накануне опиума. Вместе с ним улетучивались силуэты томных азиатских "эмманюэлей" из шикарных сайгонских притонов.
Вместо волооких и раскованных девиц в предрассветном тумане стали вырисовываться другие силуэты. Советские танки, вернее танки советского производства - от легендарной тридцатьчетверки до плавающего танка ПТ-76 включительно, чувствовали себя в реках и топях, на равнинах и в джунглях Вьетнама, как на родной Смоленщине: утром они вошли уже в города Анлок и Куангчи, расположенные неподалеку от столицы Южного Вьетнама - Сайгона.
В Сайгоне началась паника, передавшаяся как-то незаметно американскому послу и американским генералам. Посол США в Сайгоне Э. Банкер доложил через заместителя госсекретаря Д. Ирвина госсекретарю У. Роджерсу, а главнокомандующий экспедиционным корпусом СШ