Пасть

Точинов Виктор Павлович

— Я потру спину? Одной рукой, наверное, неудобно?

Вопрос был риторический, она оказалась у него за спиной, не ожидая ответа. Упругая грудь прижались к его спине, он чуть не застонал — настолько резок и разителен был контраст с кровавым болотом, из которого он вынырнул. Хотелось обернуться, Граев с трудом сдержался — привыкший всегда и во всем брать инициативу на себя, он был слегка смущен происходящим.

…Губы ласкали его шею, руки скользнули по плечам, потом ниже, ниже, ниже… и тут выяснилось, что вопреки собственным словам Граев на что-то

способен. И даже на многое.

…Проходя в спальню, где приготовленная кровать была заботливо застелена свежим бельем, Граев мимоходом посмотрел в зеркало, висящее в прихожей, — на него ответно глянул почти двухметровый верзила с мрачными чертами лица и словно вытесанными из гранита скулами. И с висящей плетью правой рукой.

Не обольщайся, парень, сказал он себе, и не забивай голову… Ты холостой мужчина в отдельной трехкомнатной квартире — для таких блондинок это как кусок меда для мух… И тут же отмел эту мысль, раздавил ее, как ядовитую гадину, и брезгливо зашвырнул в дальний угол.

Еще через полчаса, в течение которых ему спать опять не пришлось, Александра поцеловала его, поставила будильник на половину одиннадцатого, сказала, что завтрак на столе, надо разогреть в микроволновке, а ей пора бежать на работу.

— Можно я буду звать тебя Алей? — засыпающим голосом спросил Граев. — Саша мне напоминает об одном мальчике…

— Хорошо, зови… — И она рассмеялась счастливо. Наверное, то или второе имя и ей о чем-то напомнило — о чем-то светлом и радостном.

О том, чтобы она оставила ключи, Граев не заикнулся.

Глава IV

Крематорий больницы имени первого наркома здравоохранения Семашко построили в царские времена, когда будущий нарком бегал в коротких штанишках и не подозревал, чем скальпель отличается от ланцета.

Очевидно, дабы не портить царскосельский пейзаж столь мрачным зданием, поместили его полностью под землей, выставив наружу огромную восьмигранную трубу из черно-красного, выщербленного кирпича. Она казалась стволом гигантской пушки, эдакой Большой Берты, построенной горящими жаждой мести демонами в своей преисподней и нацеленной в голые задницы небесного ангельского воинства… Граев, закоренелый атеист, ухмыльнулся такому сравнению, вдруг пришедшему ему в голову.

Он стоял у демонской трубы-пушки и ждал эксперта, вскрывшего тело Колыванова. Эксперт задерживался.

Тут вообще происходило нечто странное: сначала вскрытие банального трупа банально застреленного человека затянулось на два дня. Затем доктор Марин, эксперт, позвонил и сказал, что ничего по телефону рассказать не может, и попросил подъехать лично. Они были хорошо знакомы много лет, были друзьями, и непонятная сдержанность доктора заставила Граева насторожиться.

И вот сейчас пунктуальнейший Марин почти на час запаздывал…

…Вчера здесь же прошло опознание тела — прошло гораздо спокойнее, чем Граев опасался. Он давно понял, почему Колыванов женился на этой женщине с ребенком от первого брака. Женился достаточно поздно, за тридцать, уже весьма обеспеченным

человеком — когда вокруг вилось достаточно длинноногих и грудастых девиц, готовых осчастливить одинокого бизнесмена прелестями семейной жизни.

У Кати за внешней неэффектностью и скромной манерой разговора скрывался острый ум и стальной твердости характер. Исследуя чуть не под микроскопом личную жизнь пропавшего, Граев ничуть не удивился, не обнаружив никаких посторонних связей. Даже секретарша Светочка, вопреки устоявшемуся мнению и массе анекдотов, спала не с шефом, а с его заместителем…

…В принципе большую часть задания он выполнил — Колыванов был найден. И во многом стараниями Граева. Тот воспользовался старыми связями, и по его просьбе Пушкинское РУВД и управления соседних районов извещали обо всех неопознанных или изуродованных трупах. О выловленных из воды давних утопленниках. О найденных в глухих местах долго пролежавших мертвецах…

При другом раскладе, учитывая, что Колыванов считался сбежавшим в весьма далекие края, его невостребованное тело могло пролежать в морге несколько месяцев. И сгинуть в безымянной могиле. Никто и не подумал бы пригласить на опознание жену исчезнувшего больше года назад бизнесмена.

Но предъявлять за это счет к оплате Граев не считал возможным. Мужа Катя и так живым увидеть почти не надеялась, а к загадке пятнадцатимесячной давности добавились две другие — кто и зачем убил Колыванова? и где он был и что делал столько времени?

…Но где же, черт возьми, Марин? Граев мысленно выругался и прикурил очередную сигарету. Впрочем, никто со стороны, глядя на застывшую в спокойной неподвижности у трубы фигуру, никогда не сказал бы, что Граев недоумевает и нервничает…

Задумавшись, Граев чуть было не пропустил момент, когда из одноэтажного здания морга вышел доктор Марин.

Доктор шел усталой походкой, помахивая пластиковым пакетом. Было ему уже за пятьдесят, но седина пока не пробивалась в густых каштановых кудрях, а рукопожатие, которым он попытался было приветствовать Граева, оставалось на редкость мощным.

Марин недоуменно посмотрел на протянутую в ответ левую руку с вывернутой наружу ладонью. Вспомнил, хлопнул себя по лбу и смущенно поприветствовал легким касанием.

— Извини, Граев… Совсем забыл.

— Ничего, бывает…

— Слушай, пойдем отсюда, а? Разговор будет долгий, а у меня эта контора вот где стоит!

Доктор энергично провел пальцем поперек горла — он всегда отличался несколько экспансивными жестами. Граев молча кивнул, и они вышли сквозь уныло обвисшие на ржавых петлях ворота. В сотне метров от мрачного заведения виднелся не то большой сквер, не то маленький парк с вытянувшимся зеркалом пруда посередине.

Усевшись на скамейку возле самого берега, Марин извлек из сумки батон. Узрев бесплатное угощение, сновавшие по пруду утки тут же целенаправленно поплыли к их берегу. Окрестные голуби тоже оживились и подбирались к доктору с тыла, собираясь составить конкуренцию водоплавающим собратьям.