Пастель для Галатеи
Шрифт:
С пакетом тюбиков и коробкой пастели воодушевлённый Марат решился на прессинг по всему чужому полю, даже в секторе для зрителей попытался набрать дополнительные очки. В свою пользу, разумеется. На будущее. Он отвернулся, надменный, от распалённой Вики, изумлённой внезапными переменами возможного ухажёра, побрёл к соседнему отделу на неясное бормотание. Заметил сидящую у подножия полок с книгами.
Нда, эта девчоночка попроще будет, скромнее, непритязательнее, но ничего, тоже можно расшевелить, разворошить на пылкие чувства скромнягу. Худенькая с виду. Лопатки под
Марат расстроился незначительности объекта, но не отказался от дополнительного раунда, наклонился к витрине, присмотрелся сквозь стекло. Удивился и возмутился. Юбка у девушки скрывала коленки аж до щиколоток. Это уж совсем допотопное воспитание! В руках девушка держала развёрнутую книжку с красными картинками обнажённых человеческих мышц. Понятно, но неприятно, медичка-сестричка. Отвешиваем чувства пипетками.
– Оу! Веди, вини! Вини-вини. Пух! Привет, Пятачок! – выдал Марат на едином остроумном дыхании.
– Что вам угодно? – строго спросила из-под круглых очков продавщица «Галина», судя по надписи на бейдже.
– Сурово, – возмутился Марат. – Как думаешь, Пятачок, твоя серьёзная книжка соответствует моему глубокому интеллекту?
– Что ты, Винни?! – тоненьким, мультяшным голоском шутливо парировала Галя. – Тебе подойдёт другая удивительная книжка.
Выложила на прилавок детскую раскраску.
– Как ты угадала, детка, во мне реставратора?! – негромко проворчал он, с достоинством ветерана-аутсайдера, которому, видимо, придётся теперь отсиживаться на скамейке запасных до окончания товарищеского матча, развернул обложку с разноцветными воздушными шариками, спрятался за ней, прогундел, зажимая нос:
– Без-воз-мез-дно?
– Угу, – игриво кивнула Галя. – Подарок.
– Слушай, Пятачок, предложение с ходу: давай раскрашивать жизнь вместе? – почувствовав серьёзного соперника, смело и безрассудно предложил Марат и выложил на витрину набор пастели.
– Винни, красавчик, ты уже нарисовался в соседнем отделе, – снисходительно улыбнулась Галя.
– Тук-тук! – постучал себя по лбу Марат. – Ах, этот пустой горшочек.
И серьезно заявил страстным шёпотом, только для слуха Галины, предложив боевую ничью:
– Один – один. Нда. Я сейчас уйду. Но вы, сударыня… Вы умрёте от тоски и скуки через… тридцать пять секунд. Бай! Начинайте отсчёт. Уван, ту-у-у… Три – четыре – пять! Но вернусь. Обещаю, – вернусь.
Повернулся и вышел из магазина. Оставил коробку пастели на прилавке. Не забыл. Нет. Будто случайно оставил. Подарил.
Прощально звякнул колокольчик над дверью. Марат тенью проскользнул вдоль витрин магазина.
– Ах, девочки! – тяжко вздохнула толстуха в аквариуме кассы, с огромным сожалением оттянула парашют юбки на развале пышных бёдер. – Мне бы ваши осиные талии!
Девушки в других отделах весело
– А-а-алле, магазин «Новый букинист», – прикрыла микрофон трубки ладошкой, выдохнула с искренней радостью. – Он! Сволочь.
Сквозь стекло крайней оконной витрины Галине был виден Марат в телефонной будке напротив магазина, он и помахал ей рукой, хотя разговаривал с Викой, что стояла к нему спиной.
Ах, каков же ненасытный, неуёмный нахал?! Учить и осаживать таких некому.
– Да-а-а, – озорно отвечала между тем Вика. – Да. Да. Да. – И каждое новое «да» звучало с нарастающей степенью согласия, уже безо всякого сомнения.
– Винни – какой замечательный придурок! – с грустью вздохнула Галя и спрятала оплаченную коробочку пастели под прилавок.
М Ы Л Ь Н И Ц Ы
По Невскому проспекту, навстречу вялому, медленному, гуляющему люду бодро шагал воодушевлённый Марат. Он был весел, уверен в силе своего обаяния. Теперь у него, неотразимого мужчины, решительно не оставалось никаких преград. Он был переполнен восторгом от непредвиденной лёгкой победы над девушкой по имени Виктория – «абсолютно на всё согласной». На всё и на завтра.
У Казанского собора его придержали за рукав две смазливые девицы в коротких шортиках.
– Сфотай нас, паря. На церкву.
– Шо? Сфотать парю на церкву? – пошутил Марат, хотя не сразу понял смысл просьбы.
О! Ещё две кандидатши на съём нарисовались. Ничего. Юны, розовощёки, в прыщиках «недосыпания». Но с фигурками, и с длинными ножками. Простокваши в дешёвой одёжке и отвязных манерах провинциалок. На экскурсию привезли, институток. С дальнего севера. Церква! Надо же такое залепить!
– Возьми так, шоб с ногами, – потребовали девчонки.
Марат повертел в руках чёрную «мыльницу» примитивного фотоаппарата, туго соображая, где и как должна отодвигаться шторка с объектива.
– А где здесь открывается… шоб сфотать? – спросил он.
Девчонки презрительно фыркнули, отобрали фотоаппарат и ушли, виляя тощими задницами.
Марат беспомощно потянулся им во след с кофром профессиональной аппаратуры в протянутой руке.
– Э-э-э… – заело у него. – Дев-вушки! Давайте я на свой сфотаю!
– Да па-а-ашёл ты, фофан-неумеха! – ответили озорные девчонки через плечо, задорно расхохотались собственной остроте и пошкандыбали с вывертом чудесных ножек по Невскому проспекту. С боков к ним пристроились двое юношей в светлых, летних плащах. Слетелись стервятники на лёгкую добычу.
«Умытый», сникший Марат побрёл дальше, но уже совершенно с другим настроением, обломанным как рога старого ветвистого оленя. Настоящая, стоящая победа даётся тяжело и хороша только после крупного поражения. Или наоборот. Это уж как получится.