Пастель. Сборник рассказов и эссе
Шрифт:
– Мне только сегодня сообщили, что нужно задержаться. Свари пельмени, пожалуйста. Никита, я же не назло тебе на работе осталась, – Валентине хотелось отмотать время немного назад, до этого разговора и прикрыться отчетами.
– Без тебя разберусь. Поторопись там. У тебя семья дома, – последнее слово Никита всегда оставлял за собой.
Валентина не успела согласиться с ворчащим мужем: тот отключился. Она не догадалась сообщить ему, что уже собирается уходить с работы.
Улица погрузилась в сумерки. Темноты Валентина не опасалась. Та ничем не грозила. А встреча с каким-нибудь охотником за женской сумкой или голодной собакой утратили не актуальность, а значимость. Там, где
Открыв входную дверь, Валентина услышала смех дочери и решила, что волнения относительно атмосферы в доме были напрасными.
– Дорогие мои, я пришла, – радостно сообщила Валентина мужу и дочери, заходя на кухню.
– Да уж, явно не спешила, – буркнул Никита.
– Мама, а я тебя ждала, чтобы поговорить, – Оля погрустнела, придавая нужный эмоциональный оттенок тому, что планировала сообщить.
– Конечно, доченька, поговорим, я только поужинаю, – улыбка медленно сходила с лица Валентины, удерживающей надежду, что вечер сможет завершиться на положительных эмоциях.
– Я вообще-то уже поела, – дочь нахмурилась, вставая из-за стола.
Грустное лицо дочери отбило аппетит. Валентина подошла к Оле и обняла её за плечи. Высвобождаясь из материнских объятий, девушка направилась в свою комнату. Мать покорно последовала следом. Тревога за дочь зажала тисками виски.
– Оленька, что произошло? Скажи мне, – Валентина перебирала мысленно причины, заставившие дочь демонстрировать обиду.
– Мама, как всегда. Ты же знаешь, что в группе учатся небедные студенты. Только я всегда хуже всех, – Оля сбросила с дивана декоративные подушки.
– Олечка, что можем, мы с папой все для тебя делаем, – желание поднять с пола вышитые собственноручно подушки притихло. Укоры дочери всегда попадали прямиком в сердце.
– Что ты все время оправдываешься? – Никита не мог отказать себе в участии в обсуждении проблемы. – И нечего валить на меня, это ты не можешь заработать нормально.
– Да, мам, ты прости, но твоей зарплаты не хватает на приличные вещи. Я хуже всех в группе, – Оля как всегда получила поддержку отца. Валентине казалось, что Никита и дочь предварительно сговариваются, чтобы обвинить её во всех бедах.
– Я делаю, что могу. Оля, не все же семьи богаты. И не одни же деньги делают человека счастливым, – уставшая женщина не знала, как донести до дочери ценности, не измерявшиеся денежным эквивалентом.
– Ну конечно, не в деньгах счастье, – иронично хмыкнула девушка, отвернувшись от матери и театрально шмыгнув носом.
– Не плачь, Оленька, – обращаясь к дочери, Никита всегда был ласков, – мама возьмет кредит, мы тебе все купим, что там нужно.
– Никита, я же только пару месяцев назад выплатила прошлый кредит. Кто же меня пожалеет? – Валя стояла перед родными людьми, как на суде
– Ну, так выплатила же, значит, нет долгов, можно и взять кредит, – муж повысил голос и вперил в жену злобный взгляд исподлобья.
– Опять мне потом его отдавать? – возражение Валентины превратилось в робкий вопрос.
– А кому? – Никита вскочил с дивана и вышел из комнаты.
– Мама, я могу бросить учебу, если так, – к этому аргументу Оля прибегала всегда, когда чувствовала, что ситуация разовьется не в её пользу.
– И не думай. Пока я жив, этого не будет – в комнату вернулся Никита и, схватив за руку Валентину, вытолкнул её из комнаты дочери.
Цепкие пальцы мужа давили не руку – они сжимали душу. Усталость и отчаяние внутри женщины объединились, чтобы не быть разрозненными чувствами, не покидавшими тела человека, ставшего одиноким среди родных людей.
– Как же ты меня достала, – шипел Никита, делая вид, чтобы дочь не слышала их ругани.
– Почему ты постоянно мной недоволен? – в глазах Валентины застыл испуг от ощущения полнейшей бессмысленности собственного существования. Семья, о которой она мечтала, надев белое платье, превратилась в место наказания. Ежедневного. Рождение дочери обещало приятные хлопоты с выбором платьиц и созданием причесок, а обернулось выслушиванием укоров и поиском денег для ликвидации капризов.
– А что ты сделала, чтобы я был доволен? Что ты делаешь для семьи? – самое страшное в словах мужа было то, что он верил в произносимое.
– Как же мне больно от такого отношения, – Валентина не надеялась на сочувствие мужа. Она просто не могла удерживать внутри себя сожаления о том, как сложилась жизнь.
– Отношение нужно заслужить. Завтра оформи кредит, нужно Оле помочь, – спокойнее, но настойчиво продолжил Никита гнуть свою линию.
– А как же мои потребности? – Валентине внезапно стало себя жалко.
– В паспорт загляни. Какие у тебя могут быть потребности? Вся голова седая, а мозгов нет, – Никита дал понять, что разговор окончен, и решение он принял, отправившись в гостиную смотреть телевизор.
Стоя в коридоре, Валентина уловила момент абсолютной тишины. Одна. Никто ничего не говорит. Не требует. Так бы она могла стоять долго, впитывая в себя редкое спокойствие, но нужно было идти на кухню мыть посуду, а потом готовить что-то на завтрак. Вспомнив, что она не зашла в продуктовый, Валентина почувствовала дрожь в коленях. Стараясь не шуметь, чтобы не привлечь внимание супруга, она прошмыгнула на кухню, чтобы проверить содержимое баночек с крупами. К счастью, имелась пачка овсянки, стоявшая у задней стенки ящика. Повидло в холодильнике никто не успел даже открыть. О завтраке можно было не волноваться, но он вряд ли бы вызвал одобрение членов семьи.
Блестевшая от чистоты маленькая кухонька радовала глаз. Валентина взглянула на часы. Нужно было скоротать ещё часик, чтобы дождаться, когда муж погрузится в сон и она сможет немного почитать простенький женский роман о любви. Загрузив стиральную машинку, Валентина принялась мыть кафель и раковину. Время тянулось резиной, но звук льющейся воды вводил в легкую суггестию. Присев на краешек ванной, Валентина прикрыла глаза. Она давно не высыпалась всласть, как когда-то давно в юности, когда можно было проваляться до обеда в постели. Правда только в воскресенье поздней весной и летом. Родители любили ездить на дачу и, уезжая в субботу, возвращались только вечером в воскресенье. Валя жадно ловила возможность полениться. Словно предчувствовала, что, став взрослее, не сможет урвать для себя лишний часик в день. На собственные нужды.