Пасторша
Шрифт:
Слева помещалось окошко, за которым виднелся стол, на нем — компьютер и телефон, какие-то документы, на полке — папки с бумагами, на спинке стула висел пиджак — в коричневую, зеленую и серую клетку.
В комнате никого.
Прямо передо мной еще одна дверь. Я подошла к ней и открыла. Все звуки вдруг усилились, как будто кто-то повернул ручку.
Несколько больших металлических листов лежали на платформе с раздвижными перегородками. В помещении работало несколько человек, тот, кто находился ближе всех ко мне, был в каске, маске и синем комбинезоне, он склонился над плитой, которую держал под углом к другой плите,
Пахло чем-то паленым и горелым.
Еще несколько человек в комбинезонах стояли рядом, а поодаль люди в джинсах и рубашках курили. Я пошла к ним.
Здесь были только мужчины и юноши.
Мне не пришло раньше в голову, что она, очевидно, была здесь единственной девушкой. Я как-то не подумала об этом. Я подошла к курильщикам, они заметили меня и обернулись. Один из них был пожилой человек, маленький и худой с коротким ежиком седых волос, двое других — где-то под сорок, и пара совсем молодых парней. Зачем я пришла сюда? Поговорить с ними? О чем?
Какая она была? Что, инструменты — молоток, стамеска, маска и каска — создавали какую-то связь между ними и девушкой?
По пути на север через Германию я в одном из городов проколола шину. У железнодорожного вокзала. Зашла в киоск купить газету, а когда вышла, заднее колесо спустило. Машина была полна вещей. Начался дождь. Я не знала, что делать. Села в машину и смотрела на струи дождя, ударявшиеся в лобовое стекло. Сил не было. Как будто что-то удерживало меня, тянуло вниз. И никто не спешил мне на помощь. Почему никто не хочет мне помочь, взять меня и унести отсюда — домой? До этого мне ни разу нее приходилось менять колесо. Поднять весь этот огромный автомобиль — да никаких сил не хватит. Но выхода не было: я нашла инструкцию в бардачке и прочитала по пунктам. Подошла к багажнику, вытащила на дождь все пакеты, рюкзак и коробки. Достала домкрат и запасное колесо. Автомобиль надо поднимать в том месте, где обозначено, иначе может сломаться рама, — значилось в инструкции. Я сидела под дождем на корточках и устанавливала домкрат, сначала не могла найти зарубку, потом нашла наконец, установила его и начала крутить, пока задняя часть машины не поднялась.
Я подошла к ним и поздоровалась.
Они кивнули, и кто-то ответил на приветствие. Я назвала свое имя, сказала, что я пастор, и спросила, знают ли они о смерти девушки.
— Да, знаем, — произнес один из них и взглянул на остальных, они кивнули. — Нам сообщили сегодня утром. — Он посмотрел на меня, все молчали.
— Ну что, теперь придется получать разрешение ленсмана на покупку веревки, — сказал молодой парень, а другой усмехнулся.
Кто-то начал работать, и опять раздался пронзительный режущий звук. Я подождала, пока можно будет снова разговаривать.
Они смотрели на меня.
— Я просто хотела спросить: может быть, кто-то из вас знал ее или кто-то знает, с кем я могу поговорить, может, у нее был друг, или возлюбленный, или подруга.
Мне удалось установить запасное колесо, оно оказалось меньшего диаметра, чем остальные. Я села в машину, включила дворники и выехала на дорогу, доехала до первой бензоколонки. Близился вечер. Я вошла и спросила работника бензоколонки, что мне делать. Мои волосы и одежда были насквозь мокрые, и он улыбнулся. Was man damit machen k"onnte? [12] Он объяснил мне, куда ехать, — из центра прямо по шоссе и свернуть у ресторана «Бургер». Там шиномонтаж.
12
Что
Они смотрели друг на друга, тот, что постарше, закурил, он держал сигарету в ладони и затягивался так, что на щеках образовывались ямочки. А затем резко выдохнул и взглянул на меня.
Казалось, он за что-то злится на меня.
— Она была маленькая, но такая выносливая, — сказал второй парень.
Остальные кивнули.
— Чертовски выносливая.
Я вспомнила маленькое сердечко на левом плече.
Рабочие переступили с ноги на ногу, сорокалетний достал пачку курева и начал делать самокрутку, когда он закончил, один из парней взял у него пачку и тоже начал крутить. Я видела, как он лизнул кончиком языка тонкий лист бумаги, как скручивал грязными пальцами маленькую белую трубочку. Я собралась спросить, не курила ли она тоже, но ведь это теперь не имело значения. Но все же спросила.
— Да, — произнес один из парней, тот, кто пошутил насчет веревки.
Я улыбнулась ему.
— Да и не только курила, — добавил он.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я.
— А чего ты здесь ходишь и выспрашиваешь? — сказал старик, бросив окурок на пол и подняв на меня голову. — Она умерла, ее нет, нет смысла и спрашивать.
Воцарилась тишина.
— В пятницу похороны, на мысе, — сказала я. — Я позвоню позже и сообщу во сколько. — Я поблагодарила их, улыбнулась, кивнула и пошла к выходу.
— И курила, и пила, и баловалась наркотиками, — раздался голос одного из парней позади меня.
— Секс, наркотики и рок-н-ролл, — добавил другой.
Они захмыкали.
— А по пятницам мы все ее трахали, — крикнул он мне вслед.
— Она ложилась вон там, на козлах, раз-два, в душ — и следующий, — крикнул он еще громче.
Я шла, не оборачиваясь. Кто-то начал стучать — раздавались тяжелые равномерные удары.
Подойдя к двери, я обернулась и бросила взгляд на цех — он вдруг наполнился звуками, никто больше не стоял и не курил, перерыв закончился.
Старик натянул на уши желтые противошумовые наушники и начал что-то измерять складным дюймом. Он стоял молча, уставившись на измеритель.
Я распахнула дверь. Кто-то прокричал что-то, я повернулась и сквозь шум расслышала, что он сказал:
— Как у вас там по воскресеньям, нельзя после службы потрахать пастора? А то я приду.
Я стояла в тамбуре, металлическая дверь закрылась. Теперь в стеклянном офисе сидела девушка. Она смотрела на экран компьютера.
Я постучала в окошко. Она вскинула голову, и я спросила, не знала ли она ту, которая повесилась.
— Нет, — сказала она.
— А может быть, она с кем-то здесь была близко знакома?
— Нет, — раздалось в ответ.
— А ты не знаешь, был ли у нее возлюбленный?
Девушка улыбнулась.
— Нет. Ведь она была с мыса, — сказала она.
Ее голос доносился через окошко и был слегка приглушенным.
— Само собой, что она с кем-то была знакома, ведь она ходила здесь в школу. Поговори с ее родными.
Она улыбнулась мне, снова уставилась в экран и начала что-то писать. Я видела клеточки, колонки и числа. Она была моего возраста, светлые волосы собраны в хвостик, глаза подкрашены, на шее — тонкая золотая цепочка с сердечком и обручальное кольцо. Светло-розовый маникюр на ногтях пальцев, которые бегали по клавиатуре.