Пастух своих коров
Шрифт:
— И еще — Яков Семеныч. И я, наконец.
— Вот вы порядочный человек, — Нелли стянула резиновую перчатку и помахала рукой. — Вспотела вся. Вы порядочный человек, хоть у нас и не прописаны. Зачем вам это надо?
— Так вы примете участие? Или Володю дождаться?
— Причем тут Володя? — помрачнела Нелли. — Нет, мы не увлекаемся.
— Чем? — не понял Георгий.
— Ну, всей этой божественностью. Святостью. Мы, медицинские работники, материалисты: Бог дал, Бог взял.
—
— Я вам вот что скажу, — рассердилась Нелли. — Я хирургическая сестра. У меня на руках каждый день умирают люди. Куда ваш Бог смотрит!
— Бог, между нами, создал людей бессмертными. Мы сами себе навредили первородным грехом…
— Не надо. Я никогда не грешу. Не так воспитана, — покраснела Нелли.
«Какая тоска», — подумал Георгий и стал следить за коршуном, планирующим над лесом. Тот высоко зависал, стоял неподвижно, плавно кружил над чем-то, снижался и вновь зависал. От верхушки сосны отделился ворон, крупным махом пошел навстречу. Коршун исчез.
— Взять хотя бы Чечню, — долетел издалека голос Нелли.
— Чечню оставьте, — поспешно сказал Георгий. — Мы так зайдем далеко.
Чечня ныла и не заживала на душе Георгия вот уже лет сто пятьдесят, если не более.
— Послушайте, — устало сказал Георгий. — Бог не лекарь. Скорее бакенщик. Видели вешки на реке? Красная означает мель, белая — фарватер. Помни об этом и плыви как хочешь. Вот и весь Бог. А если он, по-вашему, лекарь — так ему ведь платить надо.
— Да, — оживилась Нелли. — Как платят нашему брату — хоть ложись и помирай. Если бы не приватные доходы…
— Вот видите! А Бог не бюджетник. Он лечит исключительно блатных. Зато блатным может стать каждый. Стоит только обратиться. Засим — всего хорошего.
— Постойте. А что, вы уже обошли кого-нибудь? Дают?
— Дают.
— А есть список? Можно посмотреть? Просто любопытно.
— Нельзя, — жестко сказал Георгий. — Тайна вклада.
От напряжения у Георгия стянуло затылок, заболели плечи, как после тяжелого физического труда. Солнце стояло высоко, воздух от жары искривлялся над землей, искажал травы. Испарения срывали пух с одуванчиков, парашутики вздымались, сверкая на фоне дальнего леса, и исчезали в белом небе.
Хотелось все бросить, хотя бы на сегодня, но дело есть дело, тянуть нельзя, пока Митяй не остыл. Предстояло зайти к Андрею Ивановичу, а это, вроде, не так противно.
Андрей Иванович в этом году вышел на пенсию, но в его слегка погрузневшей фигуре угадывался молодой шкодливый очкарик. Он прикинулся, что не догадывается о цели визита Георгия, повел его по участку, хвастая своими новостройками.
— А вот в
— Да погоди. Я сейчас был у Нелли, это что-то!..
— Наш Георгий был у Нелли, — запел Андрей Иванович, — сунул хмели ей сунели!..
Из дома выглянула жена Зина, покрутила пальцем у виска, приветливо поздоровалась.
— Совсем сдурел, старый.
— Да, так я почему про Неллю. Достала она меня. Нет ли у вас чего… вмазать?
Андрей Иванович потупился.
— С этим — к Зинке. Тебе она нальет. Я думаю.
— Георгию — налью. А ты давай, включай свой лобзик.
Граммов тридцать все-таки досталось Андрею Ивановичу.
Георгий, выпив стопку, зажмурился. Расправились легкие, наполнились кислородом, вздымали Георгия над грешной землей. В висках перестало стучать, пальцы перестало покалывать…
— Я всю жизнь обличал коллективизацию, рыдал над страданиями раскулаченных, но куркульская психология — это смертельно.
— Георгий, так что там с часовней, насколько реально? — спросила Зина.
— Я думаю, вполне. Я, собственно, и пришел…
— А кто строить будет? — спросил Андрей Иванович.
Он стоял в позе начальника, слегка расставив ноги, склонив набок голову и глядя в пол.
— Я — зодчим. А рабочих найдут.
— А у тебя есть строительное образование?
— Строительного нет, — рассмеялся Георгий, — зато — опыт филолога и литератора.
— Не понял, — нахмурился Андрей Иванович.
— Шабашки! Кроме того, я лично построил уже две часовни. Профи, можно сказать.
— Я почему спрашиваю, — серьезно сказал Андрей Иванович. — Я инженер-строитель с сорокалетним стажем. Был и начальником ОКСа, и замом по строительству… Все это не так просто. Одной документации…
— Не боись, Иваныч, — засмеялся Георгий и добавил со славкиной интонацией: — Нынче куполов не делают. Секрет утерян. Ничего. Прорвемся.
— Смотри, — сказал Андрей Иванович, — тебе жить. Что от меня требуется?
— Ты, Андрюша, как выпьешь, так ничего не понимаешь, — покачала головой Зина. — Деньги нужны. Понимаешь? День-ги!
— Пойдем, порешаем, — Андрей Иванович обнял Георгия за плечо и повел по дорожке, выложенной метлахской плиткой. Вскоре они вернулись.
— Зина, принеси пятьдесят долларов. В бумажнике. И налей нам по чуть-чуть, за успех нашего безнадежного предприятия.