Пастырь добрый
Шрифт:
– Значит, информация у них очень подробная и достоверная, – кисло договорил Керн; Курт вздохнул:
– Значит, да. И еще один вопрос, который так и остался неразъясненным, – мотив. Кроме предположения, что девочка стала свидетельницей другого преступления, у меня нет иных версий; однако же мне самому она не слишком по душе. Обыкновенно свидетелей убирают тут же, либо же в ближайшие часы, но ее держали неведомо где целые сутки прежде, чем убить, проведя столь сложную… скажем так – операцию прикрытия. Это означает: либо что преступление, увиденное ею, чрезвычайно серьезно, либо – что моя версия неверна.
– Ergo [36] , –
– Выходит, так. In optimo [37] , найти бы ее и побеседовать как следует, однако я убежден, что в Кёльне ее уже нет. После посещения жилища Эльзы я вернулся в «Кревинкель» – дабы закрепить начатое; ближе к утру общение устоялось…
– Это я ощутил, как только ты вошел, – заметил Керн недовольно. – Что за дрянь ты там пил?
36
Итак, следовательно (лат.).
37
В идеале (лат.).
– Понятия не имею; предпочел не спрашивать… Словом, оскорбленные тем, что их попросту употребили, а также ратуя за обеление доброго имени своего сотоварища, обитатели старых кварталов поклялись мне могилами всех родичей до седьмого колена, что прочешут Кёльн везде, где только им доступно, и поговорят со всеми, с кем могут, об этой самой девице. Очистки совести ради можно послать такой же запрос в магистрат, однако… Я уверен, что ее уже нет в городе. Все так же во исполнение предписаний можно побеседовать и со стражами на воротах – со всеми, кто был на этом посту за последние сутки – но уверен также, что и там ее не видели. Октябрь, распродажа излишков урожая, торговцы, в ноябре фестиваль… Через ворота проходят сотни людей, туда и обратно; до девицы ли им какой-то? Кроме того, такой, как она, переодеться в мальчишку труда не составит.
– И что полагаешь делать?
– Во-первых, – вздохнул Курт обреченно, – предоставим магистрату кое-что из добытых сведений – ровно настолько, чтобы перед ними были доказательства невиновности Финка. После чего… ведь бюргермайстер всегда относился к Друденхаусу с пиететом, на это его мозгов хватает… вежливо попросим его применить все силы, дабы прочесать все деревни и мелкие поселения, находящиеся под его юрисдикцией; мы, в свою очередь, сделаем то же. Объявим в розыск эту таинственную соблазнительницу, а также мальчишек, подпадающих под ее описание в мужской одежде.
– Допустим, – кивнул Керн, покривившись – очевидно, при мысли о просторах Кёльнской епархии. – Но нельзя надеяться только на это.
– Я осознаю это, Вальтер. – Курт усмехнулся. – Придется мне взяться за то, чем хотели заниматься светские при начале розыска пропавшей Кристины Шток, а именно – опросом знакомых, подруг и просто тех, кто видел ее в день исчезновения. Кое-кого они уже опросить успели; протоколов никто, разумеется, не составлял, посему пробегусь по тем, кто этими опросами занимался, и запишу все. После чего пойду по цепочке дальше… Быть может, хоть кто-то, хоть случайный прохожий, видел, кто увел ее с кёльнских улиц – ведь не сама же они пришла к своему похитителю.
– Действуй, – одобрил Керн, сдавив глаза пальцами так, что Курт поморщился. – Привлекай к этому старших… Дитриха с Густавом; все равно в этом деле большего от них ждать не приходится. Когда твои приятели отчитаются перед тобой о том, что узнали?
– Они обещали землю рыть, – отозвался он, и начальство искривило губы в невеселой ухмылке, услышав этот негласный девиз дознавателей Конгрегации, примененный к столь странным агентам. – Посему
– В том смысле, что, если они ничего не узнают, то кёльнская стража – и подавно?
Курт не ответил – лишь развел удрученно руками, и начальник откинулся на высокую спинку стула, закрыв глаза и массируя ладонью затылок.
– Господи… – выдохнул майстер обер-инквизитор подавленно, вновь распрямляясь и устремляя на подчиненного усталый взор. – Изложено верно, Гессе, и я, к своему позору, ничего более тебе присоветовать не смогу. Работай. Только хотелось бы, чтобы ты все сказанное…
– Отчет будет позже, – не дослушав, отрезал Курт и поправился, смягчая излишне резкий в начальственном присутствии тон: – Я с ног валюсь, Вальтер, и страстно мечтаю о купании; у меня такое чувство, точно я по сю пору в этом подвале. А еще хотя бы о трех часах сна – иначе я вам такого напишу…
Проспать выдалось всего часа полтора: мысли о деле не оставляли даже во сне, мозг не желал отдыхать как должно, и сквозь туманную дрему Курт все так же силился просчитать возможные ходы возможных преступников, связать между собою события прошедших суток, стремясь выстроить логическую цепочку из наличествующих у него данных и фактов. Наконец, глаза открылись сами собою, и, поворочавшись с минуту, он осознал, что сон более не вернется.
Поданный завтрак Курт поглотил на ходу, не особенно заботясь о порядке блюд и, собственно, об их содержании, после чего направился в Друденхаус, прихватив с собою подопечного. Оный, судя по цвету его глаз и мешкам под ними, также почти не спал, ожидая его возвращения либо наступления утра, когда Друденхаус объявит охоту на местное отребье за убиение следователя Конгрегации.
Старшие сослуживцы, очевидно, уже поставленные в известность о последних событиях и его выводах Керном, встретили его с издевательски-смиренным видом, вытянувшись в струнки и осведомившись, «что пожелает от них майстер инквизитор второго ранга». «Напишите за меня отчет», – покривился он, плечом отодвинув обоих с дороги и войдя в рабочую комнату с видом арестованного, вступающего в дальнюю комнату подвала Друденхауса.
На то, чтобы relatio synopsis [38] , составленный из полученных фактов, приобрел относительно приемлемый вид, ушло около часа, после чего, свалив написание копий отчета на Бруно, Курт наскоро изобразил запрос в магистрат о розыске щуплой обольстительницы, приложив к нему сколь возможно подробное разъяснение того, почему арестованного по обвинению Вернера Хаупта нельзя более считать безусловно виновным. С запросом в магистрат был отправлен курьер, с отчетами к Керну – Бруно, с вопросами к страже на городских воротах – Райзе.
38
Обзорный доклад, отчет (лат.).
– А к Штокам иду я, – прервал Ланц исходящие от майстера инквизитора второго ранга указания, и Курт насупился.
– Я, разумеется, не рвусь к разговору с убитыми горем родителями, – возразил он твердо, – однако – в чем дело, Дитрих? Не доверяешь или оберегаешь мои нервы?
– Берегу нервы Штоков, – отозвался Дитрих. – И твои в том числе… Как полагаешь, абориген, не являлись ли они вчера в магистрат и не осведомлялись ли о том, на какой день и час определена казнь арестованного за убийство их дочери? И не рассказал ли им Хальтер о том, что никакой казни нет, а арестованный у нас?.. Оба были здесь вчера вечером. Отец свирепствовал, а мать отпаивали от истерики.