Пастырь Добрый

Фомин Сергей Владимирович

И тут я увидел. Из боковой двери алтаря вышел и быстрыми шагами направляется к нам САМ БАТЮШКА. Он отстранил отца Сергия и встал на его место как раз, когда я подходил к кресту. Видно было, что он пришел очень поспешно. Грудь его тяжело поднималась и опускалась. Он наклонился ко мне и прерывисто зашептал: Ты прости меня. Я никак не мог раньше придти. У меня сидел епископ (он назвал его имя). — «Понимаешь, мне никак нельзя было его оставить. А я так рвался к тебе…

И совсем тебе не надо сидеть всю ночь. Придешь домой, ложись спать. Все будет хорошо. Только воздохни от всей души к Господу, вместе с апостолом Фомой: «Господь мой и Бог мой». 

А ведь я даже не успел Батюшке что–нибудь сказать.

Молча я поцеловал благословившую меня руку и пошел из церкви. И вот на меня, всегда такого нервного (Батюшка так и говорил мне: «Ты очень нервный».), безпокойного, всегда от всего волнующегося, нашло такое необычное спокойствие, какого я, кажется, не испытывал никогда. Когда я шел домой, я уже не думал о докладе, а дома очень скоро, как мне сказал Батюшка, лег спать.

Утром так же спокойно, хотя у меня ни в кармане, ни в портфеле ничего не было, пошел в Гнездниковский, где в двухэтажном особняке помещалось нашеЛИТО. Поднялся на второй этаж и вошел в комнату секретаря. Секретарь наш, Гольдебаев [141] , старый писатель, сотрудник еще горьковских сборников «Знание», при виде меня стал неловко вылезать из–за стола, и поспешно пошел мне навстречу.

141

Александр Кондратьевич Гольдебаев (1863—1924; псевдоним, наст, фамилия — Семенов) — прозаик и журналист.

—

Александр Александрович, — сказал он, — будем просить у вас прощения. Мы тут посвоевольничали и без вашего согласия перенесли ваш доклад на будущую неделю. Дело в том, что Озаровская [142] завтра уезжает в Ленинград и боится, что она там задержится, а она хотела бы до отъезда провести свой доклад. Вот она и просила об этой перестановке. Так вот, милый, если вы не возражаете…

Я не возражал. 1961 г. Москва. 1–го сентября.

Святого Симеона Столпника.

142

Ольга Эрастовна Озаровская (1874—1935) — артистка, исполнительница народных сказок, преподавательница художественного чтения, собирательница фольклора.

Успенский пост

С любовью вспоминаю я ту пору, когда я «новоначальный» начинал на Маросейке, под духовным руководством Батюшки отца Алексея путь своего спасения. После первой же моей исповеди у отца Алексея он, благословляя меня, вручил мне книжечку епископа Феофана [143] «Что нужно знать покаявшемуся и вступившему на путь спасения» [144] . С этих пор чтение книг епископа Феофана сделалось моим обязательным занятием. Епископ Игнатий Брянчанинов [145] и епископ Феофан Затворник, эти два русских подвижника, стали для меня и образцами, и учителями. Все сердце мое потянулось к тому монашескому пути, по которому шествовали они, содевая свое спасение.

143

Святитель Феофан Затворник (Георгий Васильевич Говоров, 10.1.1815 — 6.1.1894) — род. в семье священника с. Чернавские Елецкого уезда Орловской губ. Окончил Ливенское духовное училище, Орловскую семинарию (1837) и Киевскую духовную академию. В Киеве принял монашеский постриг (1841) с именем Феофан, рукоположен во иеродиакона и иеромонаха. Инспектор духовных учебных заведений, ректор С. — Петербургской духовной академии. Будучи настоятелем посольской церкви, совершал поездки в Святую Землю и Константинополь. Хиротонисан во епископа Тамбовского и Шацкого (1.6.1859). Епископ Владимирский и Суздальский (1863—1866). Подал в Св. Синод прошение об увольнении его на покой с правом пребывания в Вышенской пустыни Тамбовской губ. (1866). Устроив в своих келлиях малую церковь во имя Крещения Господня, Святитель пребывал в богослужении, молитве, богомыслии и трудах писательских. Его перу принадлежат толкованияСвященного Писания, сочинения по христианской нравственности и основам святоотеческой психологии, переводы трудов аскетических, включая «Добротолюбие». Из 28 лет пребывания в пустыни 22 года он находился в полном затворе. Прославлен на Поместном Соборе Русской Православной Церкви, посвященном 1000–летию Крещения Руси. Память 10 января.

144

Речь идет о кн.: Епископ Феофан. Что потребно покаявшемуся и вступившему на добрый путь спасения. М. 1882 (2–е изд. М. 1889; 3–е изд. М. 1895; 4–е изд. М. 1899; 5–е изд. М. 1912).

145

Святитель Игнатий (Димитрий Александрович Брянчанинов, 6.2.1807 — 30.4.1867) — родился в с. Покровское Грязовецкого уезда Вологодской губ. в семье, происходившей от древнего и весьма чтимого рода. Окончил Главное инженерное училище в С. — Петербурге (1822—1826). Склонность к монашеству, обнаружившаяся еще до поступления в училище, укрепилась в нем в годы учебы под влиянием тесного общения с иноками Валаамского подворья и Александро–Невской Лавры. Выйдя в отставку (6.11.1827), он поступил сначала в Александро–Свирский монастырь, потом пребывал в Площанской пустыни Орловской епархии (1829), Оптиной пустыни (май 1829), Кирилло–Новоезерском монастыре (1830), Семигородной пустыни Вологодской епархии (1830), Глушником Дионисиевом монастыре (февр.1831). 28.6.1831 послушник Димитрий был пострижен в малую схиму с наречением имени Игнатия. Вскоре состоялись рукоположения: во иеродиакона (4.7.1831) и иеромонаха (25.7.1831). Сначала иеромонах Игнатий был оставлен в Вологде при архиерейском доме, а потом назначен строителем Пельшемского Лопотова монастыря (6.1.1832; звание строителя и набедренник — 14.1; сан игумена — 28.5.1833). Сдав монастырь (27.11.1833), игумен Игнатий отправился в Петербург, где представлялся Императору Николаю I, который сказал ему: Ты мне нравишься, как и прежде! Ты у меня в долгу за воспитание, которое я тебе дал, и за мою любовь к тебе. Ты не хотел служить мне там, где я предполагал тебя поставить, избрал по своему произволу путь, — на нем ты и уплати мне долг твой. Я тебе даю Сергиеву пустынь, хочу, чтоб ты жил в ней и сделал бы из нее монастырь, который в глазах столицы был бы образцом монастырей. Без двух месяцев двадцать четыре года пробыл о. Игнатий в Сергиевой пустыни под Петербургом, способствуя благоустройству монашеской жизни и благоукрашению обители. Возведен в сан архимандрита (1.1.1834). Назначен благочинным всех монастырей С. — Петербургской епархии (22.6.1838). В 1847—1848 гг. одиннадцать месяцев находился в отпуске для поправления здоровья в Николо–Бабаевском монастыре. Хиротонисан во епископа Кавказского и Черноморского (27.10.1857). Уволен на покой с предоставлением в управление Николо–Бабаевского монастыря (5.8.1861). Скончался в келлии во время молитвы в неделю Жен–Мироносиц. Прославлен в сонме святых на Соборе Русской Православной Церкви в год 1000–летия Крещения Руси. Память 30 апреля.

Книги о монашестве, история монашества восточного и русского, аскетика, монашеские уставы и правила — все это я поглощал с жадностью. Я не уставал собирать и прочитывать все книги о жизни святых отцов и подвижников, о насельниках египетских и палестинских монастырей.

Как любил я авву Памва [146] , никогда не улыбавшегося и улыбнувшегося на безсилие бесов. Или Павел Препростый [147] , по послушанию пришедший исцелить бесноватого и, услышавши от беса «не выйду», просто сказавший ему: «Смотри, лучше выходи, а то я встану на молитву к Господу моему Иисусу, и худо тебе будет». Святые Пимен Великий [148] и Пимен постник Печерский [149] , в день памяти которых я родился, весь сонм земных ангелов и небесных человеков, звезд и столпов монашества свидетельствовал и говорил мне: монашество — вот самый быстрый, прямой и верный путь к Богу. Несколько раз просил я у Батюшки благословить меня на монашество, но Батюшка всегда отказывался: «Это не твой путь и не твоя мера. Твое монашество — любить тех, с кем в жизни Господь тебя поставил. И в миру можно быть монахом». Один раз на мою настойчивую просьбу: «Батюшка, благословите меня идти в монастырь», — он сказал: «А ты знаешь, как в монастыре подходят прикладываться к иконе праздника? Прежде всех подходит игумен». И дальше Батюшка подробно описал мне, кто идет за игуменом. Как подходят иеромонахи, все священствующие и диакона, как идут схимники и старцы. Он нарисовал передо мной движение всей монашествующей братии и показал мне в конце всех идущего последним послушника. Так он, не говоря прямо, намекнул мне, каким смирением, каким терпением и самоотречением должен быть наделен человек, избравший для себя этот путь, и как бы спрашивал меня: «А у тебя разве это есть?» Я огорчался очень его отказом дать мне свое благословение, но продолжал думать по–своему: «Монашество — вот единственный путь к Богу». Свои воззрения я не скрывал, если мне приходилось беседовать с кем–нибудь из маросейских братьев, и это дошло до отца Сергия. В разговоре со мной он высказал мне свое неудовольствие, и если не точно такими словами, то все же с таким смыслом сказал мне: «Если вы дальше будете вести здесь свою монашескую пропаганду, я вас выгоню с Маросейки».

146

Преподобный Памва (†386) — современник прп. Антония Великого, жил в Нитрийской пустыне в Египте, прославился многими подвигами. Память 18 июля.

147

Преподобный

Павел Препростой (†ок. 340) — ученик прп. Антония Великого. Житие см. в гл.31–й кн. пресвитера Руфина «Жизнь пустынных отцев». Память 7 марта и 4 октября.

148

Преподобный Пимен Великий (IV в.) — египетский авва, сподвижник преподобных Паисия Великого и Иоанна Колова; его назидательные проповедипользовались большим успехом. Память 27 августа. Особо почитался на Маросейке. По свидетельству современников, о. Сергий Мечев «не раз говорил, что путь, нужный его душе, это не путь Исаака Сирина, не путь обличения других, но путь Пимена Великого, который находил нужным упокоить заснувшего на бдении брата и положить его голову на свои колени, лишь бы не обличить, не осудить и не впасть таким образом в грех самому. Он предупреждал духовных детей, что если они в этом не будут учиться от его жизни, не захотят сами работать на этом пути, то, может быть, скоро настанет время, когда он и они понимать друг друга перестанут. О. Сергий не только руководствовался примером Пимена Великого, но молился ему и ввел пение припева ему после окончания вечернего богослужения» (Надежда. Душеполезное чтение. Вып.16. Базель — М. 1993. С.72).

149

Преподобный Пимен Постник (†1113) — подвижник Киево–Печерский, друг прп. Кукши, имел дар исцеления и пророчества. Мощи почивают в Антониевой пещере. Память 27 августа.

Помню, как–то раз отец Сергий позвал нас, нескольких братьев, к себе. Он устроил беседу наверху, в столовой. В беседе речь коснулась и монашества. Я не вытерпел и начал горячо говорить, что я думаю об этом.

Я видел, что отец Сергий все больше и больше хмурится, но я так разгорячился, что не мог остановиться. Я не заметил, что в комнату вошел Батюшка и что он подошел ко мне и слушает меня. Вдруг Батюшка согнутым пальцем стукнул меня по лбу, как завравшегося ребенка: «Все монастырь да монастырь, а ты… (тут Батюшка сказал с особенным чувством, как–то глубоко и вдохновенно) — а ты сам построй свой скит». И сейчас же, при всех, с особенной лаской и любовью благословил меня и ушел к себе. Собственно, этим кончился и наш спор, и вся беседа. Батюшка как бы сказал отцу Сергию: «Ты прав, и я с тобой, но и его я тебе в обиду не дам».

Слова Батюшки произвели на меня большое впечатление. Я уже и раньше потихоньку старался в своей жизни хоть немного приблизиться к монашескому образу жизни и подчинить ее, сколько возможно, монашескому строю. Иисусовамолитва, телесные подвиги, поклоны, посты стали для меня обязательны. Боясь, что Батюшка будет и здесь меня останавливать, я часто делал свои «подвиги» самочинно, не говоря ничего Батюшке.

Из русских подвижников я очень любил старца отца Феодора Санаксарского [150] . У меня была брошюра с его жизнеописанием и с описанием одного Арзамасского женского монастыря [151] , где жизнь монахинь проходила под руководством отца Феодора. Жизнь эта отличалась необыкновенной строгостью. В конце брошюры было напечатано и молитвенное правило [152] , которому следовали монахини этой обители. Вот это строжайшее правило я и выбрал для себя.

150

Иеромонах Феодор (Ушаков, 1718 — 19.2.1791) — старец, отличавшийся выдающейся духовной крепостью и духовной мудростью. Родился в родовом имении дворян Ушаковых на Волге близ г. Романова Ярославской губернии. Получив домашнее воспитание, был определен в квартировавший в Петербурге лейб–гвардии Преображенский полк. Переодевшись в нищенскую одежду, скрылся в пустынных поморских лесах на берегах Северной Двины, проведя в уединенной келлии три года. Перешел в Площанскую пустынь. Будучи без документов, был схвачен сыскной командой, но, прощенный Императрицей Елизаветой Петровной, был определен в Александро–Невскую Лавру (1744), где был пострижен в монахи (19.9.1747). Вскоре к нему стали обращаться за духовными советами. Перешел в Саровскую пустынь (1757), а ученицы, последовавшие за ним, поселились в Алексеевском монастыре в Арзамасе (см. прим.36). Переведен по его просьбе в приписанную к Сарову Санаксарскую пустынь в Темниковском уезде. Рукоположен во иеромонахи (13.12.1762) с назначением настоятелем обители. Ввел откровение помыслов. Способствовал восстановлению и упрочению Санаксарского и Алексеевского монастырей. По ложному доносу был отправлен на Соловки, где провел девять лет. Возвратившись незадолго до смерти в Санаксарскую пустынь, некоторое время был лишен возможности руководить сестрами Алексеевской общины.

151

Арзамасский Новодевичий Алексеевский монастырь — основан князем Шаховским в царствование Михаила Феодоровича. Восстановлением своим обязан старцу Феодору Санаксарскому (см. прим.35), поселившему в ней несколько женщин, последовавших за ним из Петербурга. Вскоре под его руководством число сестер достигло 150. Два или три раза в год Старец приезжал в Арзамас и, останавливаясь на Санаксарском подворье, навещал общину. По заведенному о. Феодором уставу у сестер должно было быть все общее. Все должны были повиноваться настоятельнице и питаться от дел рук своих. Во время работ одна из сестер должна была читать духовную книгу. В обычные дни в церковь ходили попеременно те, кто не имел особо важных работ. В праздники ходили все и стояли, скрытые занавеской от мирских. Кроме десяти старушек, ходивших в город за покупками, никто не выходил из ограды. Перед революцией обитель считалась одной из самых благоустроенных в России; в ней было свыше 700 сестер. Особенно славилась основанная еще при Старце золотошвейная мастерская, заказы в которую поступали даже из Греции и Палестины.

152

В уставе, данном о. Феодором Санаксарским обители, говорится: На утреннем правиле, начинающемся всегда около 4 часов пополуночи, читаются: утренние молитвы, две рядовые кафизмы и помянник. На вечернем правиле, положенном в 8 и 9 часах пополудни, а на воскресные и праздничные дни и ранее того, в будни читаются: повечерие, канон Иисусу Сладчайшему, акафист Божией Матери, уложенные поклоны, поучительное слово из Св. отцев, помянник, вечерние молитвы и рядовой акафист; на праздничные же дни, сверх показанного, прочитываются все стихиры и ирмосы канонов. Во все воскресные и праздничные дни должны быть у служб церковных все без исключения, а в седмичные — не ходить к службам позволяется только одним престарелым и немощным. Старческие советы некоторых отечественных подвижников благочестия XVIII–XIX веков. М. 1913. С.421—422. 

Как–то отец Сергий спросил меня о моем молитвенном правиле и поклонах, и, когда я назвал число поклонов, которое я себе определил, он с возмущением воскликнул: «А кто же вам это разрешил?»

То же самое было и с постом. Когда приближался очередной пост, отец Алексей всячески меня уговаривал не переусердствовать и знать свою меру. А отец Сергий просто сердился: «Нечего, нечего, никакого постного масла я не разрешаю».

На многое я смирялся и поступал так, как от меня требовали, но посты я любил, всегда их ждал и уверял, что, кроме пользы, я от них ничего не получаю. Исполнял я их в смирении. Дома никому даже не говорил, пощусь я или не пощусь. Пусть знает об этом Один Бог.

Шел Успенский пост. Пост короткий и, как я считал, легкий; и я, молча, никому ничего не говоря, его выполнял. Вечером мы ужинали втроем: я, мама и Варя. Еда наша была очень скромная. Обычно это была пшенная каша, и на ужин ее хватало только–только, чтобы нам троим поесть. Ужин всегда готовил я, и я так делал, что разогревал для мамы и Вари кашу на скоромном масле, себе отделял кашу без масла.

Не помню почему, может быть, мне попалась какая–нибудь очень меня увлекшая духовная книга, но только я забыл об ужине. И вот меня окликнула Варя, которая, не дождавшись меня, сама приготовила ужин и, подав его на стол, позвала: «Саша, иди ужинать!» Машинально я встал и пошел за стол. И, только сев на стул, на свое место спиной к окнам, точно очнулся. Мама сидела против меня, Варя с левой стороны. Они уже кушали.

Конечно, Варя ничего не знала о моем посте и приготовила все на скоромном масле. А ведь так немного осталось до конца поста, и я теперь все испорчу. Если бы я вспомнил обо всем этом, из своей комнаты крикнул бы Варе: «Кушайте без меня, я после». Но теперь встать из–за стола, отказаться от ужина, который Варя готовила со всем старанием, значило ее глубоко огорчить. К тому же я очень хотел есть и знал, что другой еды больше нет.

И тут я рассердился на все. Так трудна и тяжела наша жизнь, а я еще ее так усложняю. Ну что переменится, если я съем эти пять или шесть ложек скоромной каши. Съем ли я их или не съем — все останется то же. Ведь не обратится же эта каша в червей. И я, взяв ложкой кашу, понес ее ко рту, но тут же, отшатнувшись, бросил ее с отвращением и ужасом. Каша в ложке шевелилась. В тот же момент я услышал тихий голос испуганной мамы: «Что же это? Казнь Египетская?»