Пастырь из спецназа
Шрифт:
Все так и вышло. Отец Василий до трех ночи составлял речь, в половине шестого пошел в храм служить утреню, а к половине десятого сел в свои кое-как отремонтированные «Жигули» и отправился в областной центр, чтобы чуть более чем через час уже приложиться к архиерейской руке.
– Наслышан, наслышан о ваших духовных подвигах, ваше благословение… – добродушно усмехнулся в роскошную седую бороду архиерей.
– Все промыслом божиим сотворилось, ваше
– Да, – вздохнул архиерей. – Господь услышал наши молитвы, вернул нам благостный лик святого Угодника Николая… – и прослезился. – Ну да ладно, идите к нашей молодежи, поговорите о своем…
Отец Василий чинно поклонился и отправился к «молодежи» – стоящим чуть поодаль заросшим густыми бородами священникам областных церквей.
Все они, как и отец Василий, были оторваны от своих приходских дел, чтобы поучаствовать в очередном мероприятии областной власти, и всем это не нравилось. У многих были назначены крещения, венчания, панихиды… и многие из них охотно отказались бы от участия в конференции. Но волю собственного руководства приходилось выполнять.
Вышел на трибуну и произнес краткую вступительную речь губернатор, что-то такое сказал о парнях, выполняющих свой святой долг в Чечне, военком… Затем сплошной чередой пошли представитель облоно и облздрава, ушлые руководители молодежных комитетов со специфической жестикуляцией и нет-нет да и проскакивающей братковской терминологией. В общем, все как всегда.
Отец Василий нетерпеливо ерзал на неудобном кресле, дожидаясь, когда дойдет очередь и да него, как вдруг заметил идущую меж рядами знакомую высокую и костлявую фигуру. «Боря?! – охнул священник. – А ты здесь какими судьбами?!» Он никак не ожидал, что ушедший в бега и разыскиваемый по всей области бывший миссионер способен на такую наглость!
– Отец Василий из усть-кудеярского храма Святого Николая Угодника, – объявил в микрофон ведущий конференции, директор областного телевидения, и священник, крякнув от охвативших его противоречивых чувств, встал и направился к трибуне.
Он запинался на самых простых местах, пропускал целые абзацы, глотал окончания слов – так словно и не тренировался в семинарии целыми часами, так словно не отслужил уже несколько сотен служб… И это было невыносимо. Лишь с огромным трудом, кое-как священник смог завершить свою речь, и если бы не бурные аплодисменты сразу после выступления, он и не понял бы, удалось ли донести до людей все, что хотелось. Но аплодисменты были, и священник, поклонившись, быстро вышел из-за трибуны и почти побежал в конец зала, туда, где, как он видел, только что исчез беглый миссионер.
Бориса не было нигде. Его точно не было в зале. Отец Василий не нашел его и в мужском туалете, и в фойе, и у входа в Дом знаний. Священник ругнулся и помчался к стоянке – возможно, что Борис ловил машину. «Что тебе здесь надо, Боря? – спрашивал он сам себя. – Чего тебе ЕЩЕ не хватает в твоей беспутной жизни?!»
Священник
Он огляделся. Никого.
Крик повторился, и это уже даже не был крик – скорее стон, короткий выдох страдающего от невыносимой боли человека.
Священник заметался. Он почему-то был уверен: этот звук имеет к Борису самое прямое отношение, но, откуда он донесся, сообразить не мог. Он пробежал к газетному киоску, вернулся, кинулся к будке охранника – не то, побежал за угол Дома знаний и только здесь понял, что не ошибся.
Неудавшегося миссионера затаскивали в черный, сверкающий на солнце микроавтобус два невысоких, деловитых мужика. Священник смотрел и не узнавал Борьку: руки безжизненно болтаются вдоль тела, голова запрокинута назад…
– Стойте! – заорал священник. – Что вы делаете?!
Он не мог, да и не собирался это себе объяснять, но был абсолютно уверен: это не менты.
Мужики мельком оглянулись и, подпихнув бывшего миссионера в салон, быстро запрыгнули вслед за ним и задвинули дверь.
– Стойте же! – отчаянно крикнул отец Василий вслед.
Священник не знал, кто эти люди, какое отношение имеют они к его спасителю, но перед глазами почему-то стояли три безжизненных тела, увиденные им вчера в аккуратненькой, чистенькой камере СИЗО, и этого было достаточно.
Микроавтобус тронулся, и священник побежал вслед, на ходу оглядываясь по сторонам в поисках охраны, милиции – хоть кого-нибуль, кто мог помочь. Но стоянка словно вымерла – только сплошные ряды пустых, заглушенных машин.
– Стойте! – решительнее потребовал он и ускорил бег.
Микроавтобус прибавил скорости, но почти тут же был вынужден притормозить: впереди показался шлагбаум сторожевой будки у выезда со стоянки.
– Держите их! – еще громче и еще требовательнее закричал священник. – Не выпускайте-е! – И тут же увидел, как медленно поднимается полосатая труба шлагбаума. – Что вы делаете?!! Не выпускайте их! Там человек!
Из будки выскочил помятый, отчаянно пытающийся сообразить, кто так кричит и в чем, собственно, дело, охранник.
– Микроавтобус! – показал рукой священник. – Задержите его!
– Чего?
– Микроавтоб… – он закашлялся и хрипло выдавил. – Задержите…
Черный «Форд» уже пересек границу стоянки и, уверенно набирая скорость, вышел на шоссе.
– Чего вы кричите? – недоуменно уставился на странного попа охранник. – Че стряслось-то?
– Человека похитили… – приостановил бег отец Василий.
– Где? – изумленно оглянулся по сторонам мужик. Никаких похищенных он не видел, а чего еще такого могло произойти, от чего мог сбрендить этот поп, не понимал.
«Надо ехать за ними! – решил священник. – И срочно!»
Он оглянулся по сторонам. Его «жигуленок» стоял в самом конце стоянки, и пока он до него доберется… много чего может произойти за это время…
Сзади засигналили, и поп инстинктивно кинулся в сторону и оглянулся. Это был точно такой же микроавтобус, тоже «Форд», только белый.