Пастыри чудовищ. Книга 2
Шрифт:
Янист Олкест отозвался высокомерным фырканьем, которое прямо так и гласило: «Ну да, конечно, конечно, я уж ваши козни насквозь вижу».
– А ты, стало быть… её с детства знаешь.
Морковный Олкест покосился с возмущением. Но я-то полагал, что после всего, что между нами было – мы можем быть на ты. Совместный драп от гарпии чрезвычайно сближает.
– Да, мы были друзьями детства. Я воспитывался в поместье после смерти моего отца. Господин Драккант, отец Мел, взял меня под свою опеку. И он же хотел, чтобы мы с Мел поженились. Так что это… понимаете,
– А-а-а, тогда понятно, – разом отозвались я и Гриз. Но доля понимания на наших лицах явно была слишком ничтожной. Суровый господин Олкест нахмурился опять:
– В чём дело? Считаете, что подобные обязательства – это глупости?
– Я?! Да Аканта меня упаси, – я изобразил благочестивый жест отвода зла: стряхнул невидимую пыль с Печати. – Наоборот – это всё объясняет. А то я, знаешь, было уж решил… ну, что ты в неё безумно влюблён.
Нэйш избрал как раз этот момент для особенно глумливого смешка. Рыцарь Морковка побагровел почти до состояния Барона Свёклы.
– В каком это вы смысле?! Разумеется, я люблю свою наречённую, и если вы видите здесь хоть что-нибудь смешное – я…
– Эй, полегче. С меня на сегодня хватило поединков. Конечно, я не считаю это всё смешным. Какой уж тут смех!
Тут во весь рост трагедия, потому что о, Дикт, и Аканта, и все их Девятеро деточек (нет, десять – вон, вон сидит полномочный представитель Керрента-Первоварга)… у нас же тут тот, кто собрался связать Мел узами брака. И сделать её главой аристократической семьи.
Возможно, Рихард Нэйш, который займется выращиванием петуний, будет являть собой хотя бы вполовину что-то трагическое.
– А Мел вот… – осторожненько начал я. Жених-морковка тут же огрел меня взглядом, и я поправился. – Мелони. Она вот… всегда была такой?
– Какой?! – опять полыхнул Олкест, приподнимаясь. – На что вы намекаете?
– Ну-у-у-у…
Тут дверь удачно растворилась, и нашему взгляду явилась собственной персоной аристократка первого круга Мелони Драккант. Со шрамом на виске, короткими волосами, спросонья торчащими в разные стороны, в растасканной рубахе на два размера больше и в накинутой на плечи куртке. К куртке прилагалось исключительно кровожадное выражение лица. Обозначавшее среднего уровня желание метнуть в каждого встречного нож.
– Что за… – буркнула невеста-мечта, озирая собрание.
Собрание посмотрело в ответ со смешанными эмоциями. Я вежливо помахал ручкой (ибо подобает приветствовать того, кто, возможно, утром отправит тебя в Водную Бездонь, узнав о кончине Кумушки). Нэйш благосклонно кивнул, отметив нужный уровень заспанности и хмурости на физиономии аристократки Драккант. Арделл поглядела с сочувствием и показала жестом – мол, глянь, у нас тут оказия.
Оказия встала со стула и распростерла объятия с улыбкой.
– Мелони! Я так… счастлив тебя видеть, мне пришлось так долго тебя искать! Боюсь, у меня горькие новости. Господин Венейг скончался. Но госпожа Венейг хочет повидаться с тобой: она не держит зла на твой побег. Понимаешь, она так тревожилась за тебя… и теперь ведь тебе скоро нужно вступить
Мел молча и не двигаясь выслушивала этот сбивчивый поток счастья. Выражение лица у нее было таким, как если бы кто-то из вольерных сообщил ей, что у вон того раненого кербера опять понос.
– И, как ты понимаешь, я могу тебя защитить от любых выпадов Альбрехта Оттона, да и… слухи улеглись, и твоя тётя хочет лишь повидаться с тобой. Теперь она не видит никаких препятствий для нашего брака. Так что ничто не помешает твоему возвращению: ты можешь ничего не опасаться. Наверняка ты захочешь проститься с… кхм, своей этой жизнью, так что… девятница, или, если хочешь, две… я подожду, сколько скажешь, только дам весточку госпоже Венейг. А Лэйси! Ты помнишь свою кузину Лэйси? Она всё спрашивала о тебе, и ты представляешь… так хотела увидеть…
Жизнерадостность потихоньку начала из него выдыхаться. Мел как-то слишком сосредоточенно смотрела своему женишку в переносицу.
Надо отдать парню должное: руки он опустил, но не сдался.
– Ты можешь наконец занять предназначенное тебе место, – молвил проникновенно и мягко. – Тебе незачем быть здесь, Мелони, с… теми, кто тебя использует. Единый, я искал тебя так долго… Наконец-то увидел, теперь вот сбиваюсь. Так долго мечтал, что скажу тебе это. Мелони… поехали домой.
Последнее вышло пронзительно – даже крыса изнутри грустно облизнула усы. Ай-ай-ай, какой хороший парень. Мне его как-то даже жалко.
Застывшая у двери Йолла вытянула шею. Арделл подперла щеку кулаком.
Сверчки за стенкой опомнились и изобразили что-то вроде свадебного марша в наступившей тишине.
А потом потомственная аристократка первого уровня отмерла и зарядила:
– Шёл бы ты в вир болотный!
И добавила словцо, которое явственно показывало: она и благопристойность – вещи несовместимые.
Развернулась на каблуках и унеслась в сторону вольеров, сопровождаемая тихим «ыхыхых» Йоллы.
Несчастный наречённый тихо хлопал ресницами вслед. Арделл с выражением полнейшего спокойствия любовалась потёками на потолке.
Я почти кожей чувствовал, как по мне прошёлся, в общем, обычный день в «Ковчежце».
ПЕРЕКРЕСТЬЕ. ПРОГУЛКИ ПО НОЧАМ. Ч. 2
МЕЛОНИ ДРАККАНТ
В карамельно-сиропных книжонках, которые страстно глотает Плакса, юнец-воспитанник знатного аристократа часто влюбляется в дочь этого самого аристократа. Потому как влюбляться ему больше не в кого: только эта девица перед глазами. Родители девицы в книжонках не в восторге от такой неравной любви. Юнец обычно получает здоровенный пинок под седалище и отправляется свершать великие деяния (выручать драконов, побеждать королей или наоборот). А высокородная зазнобушка сидит себе да капает слезами из высокой башни – в ожидании счастливой концовки. Или бежит на поиски любимого, переодевшись в жрицу Целительницы.