Пастыри. Четвертый поход
Шрифт:
Когда пришли вертушки, от взвода осталось едва больше половины. Илью неведомый ему стрелок выцелил в самый последний момент – когда «шмели» уже жахнули по противоположному склону долины ракетами «воздух – земля», взметнув в выцветшее афганское небо черные султаны земли и камней.
Было очень больно, очень. Вся правая половина тела словно взорвалась, в груди зажглось нестерпимо горячее солнце, и его белые лучи стали слепить Илью, мешая видеть. Однако спасительное беспамятство не приходило, и он стонал сквозь зубы несколько бесконечно длинных минут, пока его в числе прочих раненых и убитых грузили в прохладное
Потом угрюмый старлей-медик прямо через камуфляжку вколол Илье промедол, и боль отступила куда-то на второй план, все же постоянно напоминая о себе тупыми толчками в шею.
Столько «двухсотых» и «трехсотых» разом русский контингент еще не терял. На базе царила неразбериха и суетливая паника. Весь невеликий персонал лазарета, во главе с главврачом, обливаясь потом, сортировал раненых, оказывал первую помощь, перевязывая, делая инъекции и ставя капельницы.
Носилки с Ильей поставили в тень от госпитальной палатки, и так получилось, что о нем практически забыли. Нет, пару раз к нему подходили, спрашивали, как он, и Илья, плавая в наркотическом промедольном бреду, честно отвечал: «Все нормуль!», пытаясь сложить побелевшие губы в улыбке.
На фоне кричащих и стонущих бойцов он и впрямь казался не сильно пострадавшим, и военные эскулапы, исповедующие принцип: «Раз молчишь – значит, можешь терпеть!», принялись оказывать помощь другим «трехсотым».
Вот тут-то и появился на сцене прапорщик Дрозд. Илью он нашел минут через пять после бестолковых метаний между носилок, санитаров и врачей:
– Здорово, Москва!
– Здорово... – выдавил из себя Илья.
– Куда тебя?
– В кудыкины горы, – зачем-то ответил в тот момент Привалов и все улыбался Дрозду, все старался подмигнуть ему.
Прапорщик взял его ледяную руку, проверил пульс, схватился за голову:
– Ох, е-е-е...
К тому времени с аэробазы уже пришел медицинский транспортник с бригадой врачей – среди попавших в засаду десантников было несколько тяжелораненых, их грузили в пахнущее больницей и керосином нутро транспорта.
Дрозд наорал на санитаров, на врачей и в конце концов на полковника Чурилова, командира сводной десантной бригады. Так или иначе, но прилетевшие спецы, уровень квалификации которых оказался повыше лазаретных лепил, все же осмотрели Илью – и тут же последовал приказ: «Немедленно в транспортник! Срочно нужна операция!»
– Хороший у тебя друг! – сказал пожилой врач в зеленой маске, звание и имя которого Илья так никогда и не узнал. – Еще бы полчаса – и все...
То же Илье неоднократно говорили и в госпиталях, где он лежал на излечении: «Повезло тебе, парень. Остался бы ты в полевом лазарете – гарантированно ласты бы склеил!»
С Дроздом они встретились спустя полгода. Илья, уже комиссованный, долеживал в госпитале Вишневского, коротая дни, оставшиеся до возвращения домой. Он валялся на кровати, читая какую-то детективную муть, когда дверь распахнулась и в палату влетел при всем параде уже бывший прапорщик воздушно-десантных войск Сергей Дрозд, с мешком фруктов и охапкой свежих газет.
– Здорово, Москва! – заорал он с порога. – Живой?
– А то! – обрадованно откликнулся Илья, садясь.
– Ну, тогда давай по маленькой! – и Дрозд, оглянувшись, вытащил откуда-то плоскую фляжку «Смирновки»...
Машину
Необычные машины были настоящей страстью Дорохова, и он в предвкушении принялся помахивать жезлом, вглядываясь в приближающийся приземистый силуэт. «Сейчас тормозну и рассмотрю поближе!» – думал Олег.
«Волга», мощно и солидно взрыкивая явно не заводским, а куда более мощным движком, мягко объехала на широченных спортивных шинах выбоину в асфальте и с визгом, присев на передние колеса, затормозила шагах в десяти от требовательно поднявшего руку с жезлом Дорохова.
– Слышь, служба! – из «Волги» высунулся наголо бритый скуластый мужик, блеснул золотым зубом: – На Средневолжск как лучше проехать?
Задохнувшийся на мгновение от такой фамильярности, перепоясанный белыми ремнями капитан подхватил болтающийся на боку планшет и ринулся к «Волге», на ходу небрежно козыряя:
– Капитан Дорохов. Ваши документы!
Бритый усмехнулся, сунул под нос стража порядка красную книжечку и повторил, уже без веселости в голосе:
– Так как мне в Средневолжск-то попасть?
Разочарованный Олег, закончив изучать удостоверение, выпрямился и малолюбезно пробурчал:
– Извините, Сергей Павлович... Через три километра будет развилка, уйдете направо, а там километров через пять стационар стоит и указатели. Тут рядом уже...
– Ну спасибо тебе, капитан! – бритый снова улыбнулся, странная «Волга» взревела и умчалась прочь.
– Че, фээсбэшник? – к капитану подошел сержант Гигамов, закурил, сунул сигарету начальнику.
– Хрена там. Депутат Госдумы... Один, без охраны! И не на мерсе. На кой он в наш Средневолжск поперся?.. Ох, чую я, неспроста. Звякни-ка дежурному, предупреди. Номер запомнил?
– Ага... – Гигамов не спеша докурил, лениво уронил окурок на асфальт и пошел вразвалочку к посту.
Олег посмотрел вслед быстро уменьшающейся депутатской «Волге», вздохнул и тоже направился в бело-голубую будку – от здоровенного сканворда, купленного накануне, осталось никак не меньше половины, как раз хватит до конца дежурства...
...Сергей не был в этом городе лет двенадцать, как минимум.
Остановив «Волгу» на заснеженном холме, с которого дорога плавно, с поворотом сбегала вниз к распластавшемуся в приречной низине Средневолжску, Рыков выбрался из-за руля, хлопнул дверцей и закурил, присев на капот.
На ум пришли слышанные где-то строчки: «На беду иль на удачу – истина проста: никогда не возвращайся в прежние места...»
«Зачем я здесь?» – в который раз непроизвольно спросил себя Сергей, и Голос, давно уже ставший частью его «я», мягко ответил: «Ты же знаешь, сынок, – так надо. Надо в первую очередь тебе. Тут, в Средневолжске, и ключ, и замок, и дверь. Пришло время вершить большие дела...»