Пастыри
Шрифт:
Ирония не дошла до Уилена: чтобы развеять страхи своих помощников, он положил одну волосатую лапу на плечо Девину, а другую - Шеридану. Сам он излучал священную уверенность в правоте своего дела. Он радел о цыплятках, а уж о курочках позаботится сам господь!
– Не беспокойтесь о юридическом статусе, - сказал он отеческим тоном. Всю ответственность я беру на себя.
– Мне этого вполне достаточно, отец, - заявил Шеридан, гордо выпрямляясь, и, тотчас напялив шляпу на глаза и сложив за спиной руки, стал подыматься по трапу с видом детектива из плохого американского боевика. Салливан устремился вслед
– Две девицы, - сказал Салливан своим пронзительным голосом.
– Нам нужны две девицы, которые поднялись на ваше судно полчаса назад.
Матросы не пошевелились. Один, лениво скосив глаза, смерил Салливана с головы до ног.
– Не на наше, - сказал он развязно, - На то. Там всегда девчонки.
Тогда Шеридан, успевший оглядеть сходной трап, дал себе волю:
– Филли О'Мэлли!
– загремел он, - Выходи сейчас же! Отец У плен хочет с тобой говорить.
Прошла минута, другая - никто не появлялся. Но вот, прижимая платок к глазам, на палубу поднялась высокая девушка с чахоточным лицом. При виде ее уботого наряда, дешевой шляпки и грошовых бус Девину стало не по себе: гнев и стыд, ярость и желание язвить вдруг овладели им. Добрые пастыри нечего сказать!
– Превосходно, сыны мои!
– поощряюще крикнул с берега отец Уилен.
– А теперь беритесь за другую.
Шеридан, упиваясь своим торжеством, ринулся было вниз по сходному трапу, но один из матросов отвесил ему такого тумака, что он отлетел на край палубы.
А матрос как ни в чем не бывало встал в проходе, закрыв его собой. Уилен вспыхнул от возмущения и, дождавшись, когда Филли О'Мэлли сошла на берег, сам двинулся наверх. Девин успел шепнуть девушке:
– Быстрей домой, Филли. И не вздумай сходить изза этого дела с ума.
Уловив искреннее сочувствие в его голосе, девушка отняла платок от лица и разрыдалась - на этот раз уже всерьез, - мотая из стороны в сторону своей непутевой головой. Девин, вслед за остальными, поднялся на палубу. Глазам его предстала комическая сцена: тучный патер, вскинув голову, трясся от старческого изумления и ярости - ему посмели преградить путь!
– Прочь с дороги, хамское отродье!
– возгласил он.
– Не делайте глупостей, отец, - сказал Девин сдержанно.
– Они не привыкли к такому обращению. Если у вас в спине окажется нож, пеняйте на себя. Нам надо пройти к капитану.
– И, подавшись вперед, он повернулся к матросам, поднял брови и учтиво сказал: - Не могли бы вы доложить капитану, что мы желаем с ним поговорить?
Стоящий в проходе матрос смерил его взглядом и кивком указал на верхнюю палубу. Предложив Салливану и Шеридану остаться, Девин взял Уилена под руку, и они стали подыматься по идущему вверх трапу. Но второй матрос опередил их и, постучавшись в каюту, сказал несколько слов, которые Девину не удалось разобрать. Затем, осклабившись, распахнул перед священниками дверь.
Капитаном оказался человек средних лет с изрезан - ным морщинами, желтоватым лицом, стриженной ежиком головой и смоляными усами. В нем чувствовался средиземноморец.
– Bonsoir, messieurs [Здравствуйте, господа (фр.)], - сказал он громко и деловито, не скрывая некоторого
– Bonsoir, monsieur le capitaine [Здравствуйте, господин капитан (фр.)], - ответил Девин, сохраняя печально-просительный вид и приподымая свою поношенную шляпу.
– Est-ce que nous vous derangeons? [Мы вам не помешаем? (фр.)]
– Mais, pas du tout; entrez, je vous pile [Да нет, нисколько, входите, прошу вас (фр.)], - вполне приветливо сказал капитан, явно умиротворенный дружелюбным тоном Девина.
– Vous parlez franc, ais, alors? [Так вы говорите пo-французски? (фр.)]
– Un peu, monsieur le capitaine [Немного, господин капитан (фр.)], скромно подтвердил Девин.
– Vous savez, ici en Irlande on n'a pas souvent Foccasion [Сами понимаете, здесь, в Ирландии, не часто представляется такая возможность (фр.)].
– Ну, так я вполне прилично объясняюсь по-английски, - весело откликнулся капитан.
– Не угодно ли сесть?
– Хотел бы я говорить по-французски так, как вы по-английски, - сказал Девин, садясь.
– Когда столько странствуешь, - пожимая плечами, сказал капитан, однако чувствовалось, что он польщен.
– Не хотите ли выпить? Стаканчик бренди?
– Благодарю вас. С удовольствием. Но прежде всего - у нас к вам просьба.
– Просьба?
– с готовностью сказал капитан.
– Конечно, конечно. К вашим услугам. Сигару?
– Сигар не курю, - отрезал Уилен мрачно, и, чтобы смягчить его резкость. Девин, в жизни не бравший в рот сигару, взял одну и закурил.
– Позвольте, я объясню вам, кто мы такие, - сказал он, усаживаясь поглубже и слегка склоняя голову набок; его длинные тонкие пальцы свисали за ручки кресла.
– Это - отец Уилен, наш приходской священник. Я его викарий, меня зовут - Девин.
– А меня - Платон Демаре, - с гордостью сообщил капитан.
– Бьюсь об заклад, среди ваших знакомых нет ни одного по имени Платон.
– Потомок греческого философа, осмелюсь предположить, - сказал Девин.
– А моих братьев зовут Зенон и Плотин.
– Какая интеллектуальная семья!
– Семья язычников, - самодовольно объяснил капитан.
– Семья греков. Мой отец был учителем. Он дал нам эти имена назло нашему кюре. Терпеть не мог священников.
– Это бывает с учителями не только во Франции, - сказал Девин сухо. Мой отец тоже был учителем, хотя так и не решился назвать меня Аристотелем, что звучало бы нисколько не хуже, - добавил он со смешком. Впрочем, так или иначе, но у вас на судне находится сейчас с кем-то из матросов девица по имени Нора, Нора Фитцпатрик. Она - прихожанка отца Уилена, и мы были бы вам весьма благодарны, если бы вы ссадили ее на берег.
– Говорите за себя, отец, - сказал Уилен, задирая свою упрямую крестьянскую голову и решительно пресекая всяческое панибратство.
– Я не стану никого благодарить за то, что надлежит сделать по долгу.
– В таком случае, быть может, вам лучше самому изложить капитану цель вашего прихода, отец Уилен, - сказал Девин с уничижением, мало чем отличающимся от неприкрытой язвительности.
– Воистину так, отец, - сказал Уилен, не распознав колкость, - этой девице, капитан, - не знаю, как вас там зовут, - нечего делать у вас на судне. Здесь не место для молодой незамужней женщины, да еще в такое время суток.