Пастырское богословие
Шрифт:
«Католический» тип пасторологической системы подробно перечисляет и описывает пастырские свойства и обязанности и носит характер формальный и схоластический. Конечно, схоластика не ложь, а лишь нежизненная отвлеченность. Поэтому в пастырских системах богословия с католической окраской обязанности пастыря не связаны в одно целое, в одно живое настроение. И опыты подобного богословствования слишком общи и малопрактичны.
На нормальный путь исследования ставят науку Пастырского богословия святоотеческие трактаты о пастырстве. Выдающиеся из них: шесть слов святителя Иоанна Златоуста «О священстве», толкования его же на послания апостола Павла, преимущественно на послания к Коринфянам и пастырские; третье слово <так называемое «О бегстве». – Ред.> святителя Григория Богослова; «Слово к пастырю» преподобного Иоанна Лествичника. Из западных святых Отцов нельзя не упомянуть следующих пасторологов: святителя Григория Двоеслова с его «Правилом пастырским», святителя
Все святоотеческие творения рисуют цельный образ пастыря с его самосознанием, переживаниями и освещением видов его служения. С этой точки зрения и должна строиться наука Пастырского богословия, соображаясь не с одними идеальными мотивами, но и с современным состоянием пастыря. Она имеет задачей показать и идеал пастырства, и путь достижения его. Было бы схоластичным обязанности и свойства пастыря рассматривать в отношении к Богу, ближним и себе. Цельные переживания пастырской личности неделимы по рубрикам и ведут последователя к неизбежным повторениям, натяжкам. Естественнее держаться предметного метода в рассмотрении пастырского служения со стороны духовной жизни пастыря и вопроса о том, каков должен быть пастырь.
Предмет науки пасторологической совершенно самостоятелен. Это особый институт пастырства в Церкви, имеющий особые полномочия, задачи и собственную психику.
Как сложная жизнь неизбежно разветвляется на частные виды, так и глубокое отношение ученых к вопросам знания дифференцирует науки даже в области какой-либо обширной отрасли знания, вроде медицины.
Подобным образом сама общественная жизнь, в силу простого разделения труда, выделила из себя специальный класс руководителей религиозной общественной жизни. Самый факт существования названного класса людей дает ему <классу. – Ред.> право быть специальным предметом науки.
Теперь и количество пастырей в мире достигает цифры в несколько сот тысяч человек, и значение их в истории запечатлено силой особенного авторитета. Необходимость пастырства в жизни человечества находит не только практически-бытовое оправдание, но и обоснование историко-психологическое.
История религий свидетельствует, что у самых диких народов были жрецы. Эта истина столь несомненна, что иногда ею объясняют самую религию как вымысел корыстолюбивых и властных жрецов, хотя религия изначальнее факта жречества. Библия точно так же учит об исконности пастырства в форме патриаршества, специально иерархического Левиина колена, и в виде свыше уполномоченных на пастырское служение Пророков. Ветхозаветный строй религиозной жизни еще более закреплен христианством до наших дней включительно.
Всеобщность пастырства, помимо своей знаменательности, характерна психологической обоснованностью.
Класс пастырей существует не по одной практической нужде в нем, но и вследствие всеобщего сознания людьми личной греховности. Эта мысль подтверждается у историков религии ссылкой на присущее каждому человеку инстинктивное покаянное чувство. Религиозным преданиям всякой формы религии свойственны воспоминания о золотом веке первобытной жизни, отнятом у людей за их грехопадение. Религиозно-богослужебные гимны запечатлены характером скорбности во всех религиях, не исключая и христианство. Естественное сознание своей виновности пред Богом сопутствуется обычно у человека другим аналогичным чувством – собственного недостоинства к непосредственному общению с разгневанным Божеством. Отсюда всеобщая нужда человеческих душ вызывает на поле пастырской деятельности посредников и ходатаев между грешным народом и Богом. Такая психология издревле отмечалась, а позднее выразилась у израильского народа предсинайским законодательством. Наступление тогда момента чрезвычайно близкого общения с Богом побудило евреев в страхе и сознании своего недостоинства просить Моисея быть посредником между ними и Богом. Подобное настроение Израиля было угодно Богу (см.: Исх. 19–20). Он сказал Моисею: Хорошо то, что народ говорил тебе (ср.: Втор. 18, 17).
Сознание нужды в посреднике Господь признал нормальным, правильным настроением падшего человечества. Потерявшие блаженство непосредственного богообщения в силу гордости могли воротиться к нему только обратным путем смирения. Нужда же в посреднике именно показывала это свойство смирения в кающемся человечестве.
С другой стороны, потребность язычников и иудеев в ходатаях пред Богом отображала нужду всеобщую в Господе Искупителе, – чаянии языков (ср.: Быт. 49, 10; Ин. 1, 45). Поэтому в контексте речи книги Второзаконие после слов: Хорошо то, что они <то есть евреи> говорили (Втор. 18, 17) – следует пророческое откровение: Я воздвигну им Пророка из среды братьев их, такого как
Истинный христианин, смиренно настроенный, всегда желает подчиняться пастырскому авторитету не под влиянием ветхозаветного рабского страха и вынужденно, а под влиянием сыновней, благоговейной любви и добровольного смирения. У протестантов, с падением истинного христианского настроения и смиренного послушания пастырям, естественно возникло стремление снять с себя тяжелую опеку католического духовенства. Несмотря на это, протестанты оказались бессильны против своей инстинктивной психологии. Учредив вновь пастырский институт в своей среде, они только ограничили его право и низвели его до состояния простого служебного класса, подчиненного общине и уполномочиваемого ею. Впрочем, и в протестантстве у простого народа пасторы пользуются значением почти таким же, как у иерархических христиан. Почитание своих руководителей сектантами достигает подчас изуверского обожения, как это заметно было, например, у «чуриковцев» <псевдоправославная секта «трезвенников». – Ред.> по отношению к «братцу» Иванушке <И.А. Чуриков (1861 – после 1930), основатель секты. – Ред.> и у баптистов по отношению к ленинградскому Фетлеру <В.А. Фетлер (1883–1957), протестантский идеолог. – Ред.>.
В новозаветном христианстве любовно-смиренное послушание верующих своему пастырю, угодное Господу, вполне оправдывает бытие самого института пастырства. Пастырство действительно нормативное явление и субъективно законно, как вызываемое общечеловеческой внутренней потребностью.
Уверенность в действительном значении посредников между народом и Богом, судя по данным истории религий, покоилась на выделении из толпы пастырей исключительной чистоты – достоинством почтенного возраста и тому подобными свойствами. Народ полагал, что чистых и нравственно достойных Бог скорее послушает, чем обычных грешников. Идея чистоты лежала как в правилах жизни языческого жречества, так и в законах о левитах и их семейной жизни (см.: Лев. 4, 3; 21, 9; Втор. 22, 20–21). В христианстве совершенная нравственная чистота предъявляется уже ко всем верующим, тем более пастырям. Епископ прежде всего должен быть непорочен (1 Тим. 3, 2). И Апостолам Господь говорил: Тако да просветится свет ваш пред человеки (Мф. 5, 16). Языческое и иудейское инстинктивное сознание дерзновенного значения пред Богом пастырской чистоты прояснено вполне лишь христианством.
По объяснению святых Отцов Церкви, Божественным началом, посредствующим между Богом и людьми, является Дух Святый своими действиями или «энергией» (святитель Григорий Палам а) благодатной. Благодать Святаго Духа даруется способным воспринять ее. Она дана сначала святым Апостолам, в День сошествия на них Святаго Духа, а после – преемникам их, нравственно чистым, святым пастырям Церкви.
Но в таком случае возникает вопрос, почему в Ветхом Завете выделено Левиино колено, имевшее с достойными и недостойных служителей Божиих? И если совершенная чистота – общехристианское требование (см.: Мф. 5, 48) и все могут быть облагодатствованы богообщением, то нужны ли особо облагодатствованные посредники между Богом и народом? На это ответим: до Пришествия Христова и после были исключительно высокие в нравственном отношении лица из простых верующих, например Пророки, харизматики и вообще святые. Но они являлись не в отрицание, а при параллельном существовании левитов и пастырей. Исключительность подобных людей приводит к идее о необходимости учреждения постоянного класса посредников. Уровень нравственного совершенства среди христиан низок. Но и независимо от степени святости и облагодатствованности в Церкви мирян, идея подбора особенно достойных лиц для посредничества имеет свою силу и в другом отношении.
Богоизбранное в Ветхом Завете Левиино колено обязано было особенно готовиться к прохождению своего специального служения. По этому же закону кастовости наше духовенство из поколения в поколение воспитывало достойных служителей алтаря целые века. Каста пастырей в Ветхом Завете стабилизировалась из-за невысокой нравственности народной массы. После же Боговоплощения и особенно излияния Святаго Духа на Церковь, выбор достойных кандидатов в пастыри сделался легче. Но и теперь иногда встречаются пастыри недостойные, низкие. Благодать Божия изливается чрез них на верующих как дар милости по вере обращающихся.