Пасьянс гиперборейцев(Фантастические повести и рассказы)
Шрифт:
Капсула в последний раз сильно качнулась, остановилась. Лейтенант вскочил с кресла, опрокинув столик с аппаратом. Створки разъехались в стороны, он на секунду зажмурился от хлынувшего из коридора яркого света и нарочито медленным шагом направился в перископную. Но ноги сами сорвались на бег. Дверь в перископную тоже была заперта. Те, кто уходил, рассчитывали вернуться. Лейтенант разрядил в замок почти всю обойму пистолета, а потом высадил дверь пинком.
Дальнозоры, конечно же, были повернуты в сторону Пустыни, ничем другим приезжающие сюда высокие чины не интересовались. Лейтенант долго чертыхался,
Пылали дома, длинные пятиэтажные казармы высшего лицея, груда дымящихся развалин осталась на месте торговых рядов.
Город горел. Сломанным зубом возвышалась над ним закопченная, лишившаяся шпиля и птицы на нем громада Цитадели. Лейтенант увидел, как храм Джурсена Неистового покачнулся, вспухли его стены, накренились медленно, и вдруг все исчезло беззвучно в облаке пыли.
Он отшатнулся от окуляров и хрипло рассмеялся.
— Вот и все, — сквозь смех, который больше походил на рыдание, выдавил он. — Как это просто оказалось: хлоп! и все. Хлоп! и все, — повторил он. — Хлоп!..
Он не смог заставить себя взглянуть в окуляры еще раз. Руки дрожали, в горле саднило, как будто туда попала кирпичная пыль разрушающегося Города. Он подошел к стене и наугад раскрыл один из шкафчиков. После запретного зрелища Пустыни высоких гостей обычно мучила жажда. Наверняка что-нибудь осталось.
Он нашел то, что искал, и через несколько минут был в состоянии смотреть на пылающий Город, не разражаясь при этом истерическим смехом. Теперь он смотрел как профессионал, пытаясь по последствиям аварии установить причины ее вызвавшие.
Горели кварталы, отделенные друг от друга улицами и площадями, стоящие слишком далеко друг от друга, чтобы огонь мог перекинуться. Значит, пожар не распространялся из какого-то одного очага, все загорелось одновременно. Значит, случайность исключается. Особо сильных разрушений нет, заложенные в фундамент каждого здания фугасы не сработали, иначе смотреть было бы не на что. Значит, сигнал к началу этого спектакля подан был не из Цитадели. И эта возможность отпадает.
Что же остается?
А остается вот что: подожженный одновременно с разных концов Город, и толстобрюхие из Цитадели ни при чем…
Бунт? Но тогда…
Дом поджигают, когда хотят уйти из него навсегда…
Ну надо же было в такой момент угодить на гауптвахту!
Все равно что в момент посещения госпиталя супругами высоких особ и обязательной при таких посещениях раздачей подарков оказаться на процедурах в клистирной.
Ну нет, он своего не упустит.
Ночь он провел в перископной. Размышляя над своей ролью в этом неожиданно для него случившемся спектакле, вычерчивал схемы, делал расчеты мощности зарядов и как всегда, когда решение принято и остается лишь выполнить его, немузыкально что-то напевал вполголоса. Изредка отвлекаясь от работы, он заглядывал в окуляры. С гор спустился туман, и Город словно был накрыт тусклым с блекло-розовыми сполохами куполом.
Лейтенант знал толк в пожарах. Этот был даже красив.
На заставу он вернулся утром и сразу же принялся за работу. Стену, запирающую вход в ущелье, он видел тысячи и тысячи
Не выпуская из рук прихваченной наверху бутылки, лейтенант один за другим обошел все двенадцать дотов, прикрывающих подступы к Стене, проверил заряжены ли огнеметы. Огнеметы, как и всегда, были заряжены, автоматика работала, и не отключи он предварительно все на центральном пульте управления…
Однажды ему довелось увидеть, как обалдевшая после посещения перископной компания высоких гостей с девочками из хореографического, среди которых была и она…
Лейтенант помотал головой и отхлебнул из бутылки. Но это не помогло.
…Он мог их тогда остановить, мог крикнуть, даже мог успеть добежать до заставы и щелкнуть парой тумблеров. Но ничего не сделал. Просто стоял и смотрел, как она позволяет толстобрюхому адепту-хранителю тискать себя, стоял и слушал ее смех, а потом услышал ровное гудение сервомоторов, и в следующий миг там, на бетонной площадке, где только что были люди, корчились с воплями пылающие марионетки. Она не успела даже крикнуть.
Так ему хотелось думать: не успела крикнуть, не успела почувствовать прикосновение волны огня.
И еще он думал: знала ли она, что он служит именно на этой заставе?
Горючую смесь из баков лейтенант сливал прямо на бетонный пол, а локальные пульты управления крушил подвернувшимся под руку металлическим прутом.
Он сам себе удивлялся: не было ни усталости, ни удовлетворения от вида учиненного им разгрома, ничего не было. Он действовал как автомат. И когда с последним дотом было покончено, он, как автомат, отправился в офицерскую столовую, переправил в себя две банки консервов, не ощущая вкуса, а потом пошел к складу, разыскал тележку и принялся перевозить ящики со взрывчаткой и детонаторами к Стене, старательно обходя каждый раз едва заметное на бетоне темное пятно.
Он возил ящики, пока не стемнело, а потом, прихватив с собой бутылку, на дне которой еще что-то плескалось, устроился во дворе заставы перед бочкой с водой и стал ждать рассвета, чтобы продолжить работу.
Так он и сидел на жесткой скамейке перед бочкой с водой час за часом, курил и изредка прихлебывал из бутылки. Мыслей не было, он просто ждал, когда ночь, досадная помеха, пройдет, и он сделает то, что задумал.
Время от времени на склонах гор, оттуда, где проходила заградительная полоса, раздавались сухие очереди и хлопки взрывов, и тогда лейтенант досадливо морщился и бормотал вполголоса:
— Идиоты… Святой Данда, какие же идиоты! Ну куда, куда они прутся?
Чем темнее становилось вокруг, тем чаще раздавались на склонах гор очереди и разрывы, кратко полыхали над деревьями зарницы.
— Вот только пожара мне здесь не хватало, — бормотал лейтенант.
Под утро он все-таки не выдержал. Едва рассвело, запасся на складе мотком веревки и ножницами для колючей проволоки, пересек непривычно пустынную и тихую территорию заставы и по едва заметной узенькой тропинке пошел вдоль заградительной полосы.