Пасынки безмолвия
Шрифт:
Придвинувшись ближе – как ей показалось, этим она пыталась вызвать у застекольщицы чуть большее доверие, – егерь набросала торопливо и неаккуратно:
«У тебя никогда не возникало желания что-то сказать? Имя дочери вслух?»
Кристина смотрела на нее доверчиво и без издевки, но с искренним недоумением. Наверное, так бы выглядела и сама Яна, если бы, например, Баклажанчик спросил, нет ли у нее желания помяукать. Затем улыбнулась одними губами, демонстрируя вежливое понимание. Кивнула и напечатала:
«Человек не обладает талантами вербализировать мыслеформы. Опасность феномена доказана учеными еще до
«Ты боишься?» – стерев предыдущий вопрос про Купола, нацарапала Яна прямо поверх написанного раньше.
«Отсутствие необходимости. Нет умения. Первые эволюционные эксперименты. Люди сознательно лишались возможности говорить. – Коготки цокают размеренно, дробно. – Еще обладали умениями. Отказались. Началось от угнетения речевых центров головного мозга. Погружение участников антропогенетических исследований в состояние добровольной вербальной депривации».
Она оценила уровень осмысления в глазах егеря, и Яна снова удержала злость. Давненько ее не принимали за умственно отсталую. Однако условия требовали спокойствия и терпения, и девушка тряхнула челкой, подкрепив жест широкой неестественной улыбкой. Кажется, тема с Лотереей была оставлена в покое. Кристина тем временем продолжила развивать мысль:
«Отказ от устаревших способов коммуницирования позволил необычайно развиться слуху, воображению и зрению человека. – Она писала неспешно, вдумчиво, будто вела урок в начальной школе и хотела убедиться, что за мыслью учителя поспевает весь класс. – Вторым открытием тех, кто изнурял себя совершенствованием, стала повышенная чувствительность. Еще: передаваемая по наследству склонности к тактильной трансляции логосолитонов. Не могу захотеть говорить. Ты не можешь захотеть летать – нет умения».
И она склонила голову набок, словно пыталась определить, а правда ли чужачка не умеет летать. Та откинулась на высокую спинку кухонного стула. Ее начинала остро раздражать манера парниковых общаться с теми, кого они и за людей-то не считали. А ведь если разобраться…
Комбайн наполнил помещение мягким перезвоном, ему вторил световой сигнал – мерцание ярких ламп. Кристина вежливо приподняла уголки губ, вставая из-за стола и отворачиваясь. В этот самый момент в окне мелькнула черная тень, рывком заслонившая солнце.
Погремушка все же успела среагировать. Кинулась в сторону, срывая со стола арбалет, нацелилась нырять в дверной проем. Но влетевший в окно нелюдь оказался быстрее и метче.
Ногами вперед, подвешенный на системе тросов, он ворвался в квартиру в облаке битого стекла. Оконный пакет лопнул под ударами прыжковых усилителей в подошвах. Тут же взвыла сигнализация, кухню наполнил теплый летний ветер. А молчун, обрушившийся с верхнего этажа, лихо отстегнулся, завершая прыжок уже без страховки.
И сразу начал стрелять.
Без подготовки, но чертовски метко…
Заряд подствольного тазера ударил Яну в правое плечо. Мышцы окаменели, пальцы непроизвольно разжались, роняя стотонный арбалет. Егерь рухнула на пол почти в кувырке, одновременно пытаясь левой дотянуться до бедра с наганом.
Вслед за плечом онемела половина туловища и нога. Приложившись лицом о порожек, на секунду девушка подумала, что ее ладонь зажимает тяжелым и безжизненным камнем – таковым становилось тело. Она еще царапала застежки кобуры, ломая ногти и силясь неловко
Кристина, вскрикнув перепуганным зверьком, шарахнулась в сторону, насколько позволяли габариты помещения. Ошалело упала на корточки, закрывая голову. Осколок стекла оцарапал ей щеку и лоб. На пол, не скупясь, брызнуло красным.
Тазер зашипел, глухо ухнул и выплюнул новый заряд.
Этот угодил в левое бедро, почти в ягодицу, отчего Погремушка взвыла.
Теряя последние силы, развернулась рывком, все же выхватывая револьвер. Услышала, как в прихожей, сорванная с петель крохотными тактическими зарядами, плашмя рухнула входная дверь. Раздался топот, в панике завопил Сорока. Грохнул пистолетный выстрел, за ним еще один. А потом лающий голос парализаторов донесся до егеря и из гостиной.
В глазах двоилось, плыло, мельтешило.
Сознание оставалось чистым, но тело отказывалось повиноваться, и держащая наган кисть слабела с каждым вздохом Погремушки. Она попыталась прицелиться в силуэт за столом, но оружие выскользнуло, обидно стукнув металлом по кафелю пола. Распластавшись в пороге, девушка с ненавистью смотрела вверх – на две затянутые в бронекостюмы фигуры, нависшие над ней и наставившие стволы прямо в лицо.
Мышцы шеи накачали инъекциями жидкого, но быстро твердеющего чугуна. Скосив глаза на Кристину, призвав на помощь всю злость и ненависть, на какую была способна, Яна смогла приподнять голову.
Глядя на застекольщицу, раздавленную внезапным штурмом… испуганно утирающую окровавленное лицо у основания кухонного комбайна… шокированную и омертвевшую, Погремушка зашипела змеей. Зашипела, даже не уверенная, что слова слетят с коченеющих губ:
– Будь ты проклята, сука…
Кристина, немигающими глазами наблюдавшая за парализованной гостьей, дернулась, словно тоже словила заряд тазера. Миг назад во взгляде ее плескалась мольба и страх. Но вот эмоции нырнули на дно сознания, зрачки закатились. Веки судорожно затрепетали, и молчунья сползла под тумбу неживой человекоподобной куклой.
18
«Сизый голубь, помимо феноменальной способности находить путь домой и, как следствие, возможности его использования в качестве почтовой птицы, также издавна привлекал внимание ученых умением узнавать себя в зеркале. Причем, по результатам экспериментов полувековой давности, эта способность у данных птиц была развита гораздо лучше, чем у маленьких детей. Благодаря такому любопытному свойству, в работах ряда европейских ученых голубь, глупое в простонародье существо, зачастую ставился на одну интеллектуальную ступень с приматами, дельфинами и слонами».