Пасынки судьбы
Шрифт:
— Говорят, скоро откроется цементная фабрика, — сказал мистер Мэлони. — Кто-нибудь слыша:! об этом? Вроде бы обнаружили залежи какого-то сырья, из него получается хороший цемент. На глубине девяти футов, где-то рядом с Килмолофом.
— Значит, появится работа, — объявил мистер Суэнтон. — Работа для всех — вот что здесь совершенно необходимо.
— Об этом рассказывал каноник О’Коннел, — продолжал мистер Мэлони. — Деньги вкладывают янки.
— Сюда приедут янки? — заинтересовалась Кэт Болджер. — Они сами поведут дело?
Мистер Мэлони, занявшись своим лимонадом, не услышал вопроса,
— Знаешь, есть такое средство, «опторекс» называется, — вполголоса проговорила Брайди, повернувшись к Дэно Райану, — отец им лечился, когда застудил глаза. Может быть, тебе попробовать опторекс, чтоб глаза не слезились?
— Да ладно, что там, не так уж это мне мешает.
— Нет, нет, это скверное дело, если глаза не в порядке. Этим не шутят. Ты зайди в аптеку, Дэно, и купи опторекс. К нему дают и рюмочку, чтобы промывать глаза.
Такая же история случилась у отца: глаза у него покраснели, даже неприятно было смотреть. Она тогда съездила в городскую амбулаторию Риордана и объяснила, в чем дело, и мистер Риордан посоветовал опторекс. Все это она сообщила Дэно Райану, добавив, что с тех пор отец на глаза совсем не жалуется. Дэно Райан выслушал ее и молча кивнул.
— А вам говорили, миссис Дуайр, про цементную фабрику в Килмолофе? — спросил мистер Мэлони.
Миссис Дуайр, собиравшая в корзину пустые бутылки, утвердительно наклонила голову.
— Да, — отвечала она, — разговоры о цементной фабрике идут, это просто замечательная новость, давно такой не было.
— Килмолоф сам себя не узнает, — примкнул к обсуждению ее муж и тоже начал собирать пустые бутылки.
— Да, дела здесь поправятся, это уж несомненно, — снова подал голос мистер Суэнтон, — я только что говорил, Джастин, и опять повторяю, что нам прежде всего нужны рабочие места, чтобы на всех хватало.
— А что же янки, разве они… — снова начала Кэт Болджер, но мистер Мэлони прервал ее:
— Что касается янки, Кэт, то они будут лишь заправлять делом на самом верху, а может, и вообще только вложат капитал.
— Янки тебе не изловить! — хохотнул мистер Суэнтон. — Эти субчики быстро бегают!
— Мало тебе отечественных холостяков? — добавил мистер Мэлони. Он тоже фыркнул и, выбросив соломинку, опрокинул в рот бутылку с остатками лимонада. Кэт Болджер сказала, чтобы он оставил свои советы при себе. Она подошла к мужской уборной и заняла позицию перед дверью, не обменявшись ни словом с Мэдж Даудинг, все еще там стоявшей.
— Ты приглядывай за Пучеглазым Хорганом, — предупредила мужа миссис Дуайр, об этом она предупреждала его каждую субботу в один и тот же час, зная, что Хорган пьет виски в уборной. В пьяном виде он становился самым неуправляемым из всех холостяков.
— Послушай, Дэно, а ведь у меня осталось немножко этого опторекса, — тихо промолвила Брайди. — Если хочешь, я принесу тебе в следующую субботу. Ну, этого средства для глаз…
— Ах, да не хлопочи ты, Брайди!..
— Какие же хлопоты? Честное слово…
— Миссис Гриффин записала меня на проверку к доктору Криди. Вообще-то мои старые гляделки совсем меня не беспокоят, только когда газету читаю или в кино. Миссис Гриффин говорит, я их напрягаю, потому что не ношу очков.
Произнося
Брайди подумала о Патрике Грейди, снова увидела перед собой его бледное узкое лицо. Сейчас она могла бы уже стать матерью четверых его детей, а может быть, и семи-восьми. Она могла бы жить в Уолверхэмптоне, по вечерам ходить в кино, вместо того чтобы сидеть на ферме и ухаживать за увечным стариком. Если бы не жестокие обстоятельства, не стояла бы она сейчас в сельском танцзале, оплакивая женитьбу дорожного рабочего, которого и не любит вовсе. На миг ей показалось, она и вправду сейчас расплачется от этих нахлынувших мыслей о Патрике Грейди, что живет теперь в Уолверхэмптоне. Слезам не было места в ее жизни на ферме — ни дома, ни в поле. Слезы были бы роскошью, как цветы на посевах свеклы, как свежая побелка в кладовке. Плакать в кухне, когда отец сидит рядом и слушает передачу «Ищем таланты», было бы нечестно, несправедливо по отношению к нему: он, безногий, имел куда больше права на слезы. Страдания его серьезнее, а между тем он все так же добр к Брайди, так же тревожится за нее.
Здесь, в танцзале «Романтика», она чувствовала, как подступают к глазам слезы, которым негоже было бы дать волю в присутствии отца. И ей хотелось дать им волю, чтобы они струились по щекам, хотелось, чтобы ей сострадали: и Дэно Райан, и все, кто ее окружал сейчас. Хотелось, чтобы все стояли вокруг нее и слушали, и рассказывать им — про Патрика Грейди, что живет теперь в Уолверхэмптоне, про то, как умерла мать и как идет с тех пор собственная ее жизнь. Хотелось, чтобы Дэно Райан обнял ее за плечи и чтобы она могла прильнуть головой к его руке. Чтобы он глядел ей в лицо, по-хорошему, как он умеет, и гладил ее ладони своими загрубелыми пальцами дорожного рабочего. Она могла бы проснуться в кровати рядом с ним и на миг вообразить, что это — Патрик Грейди. Могла бы промывать ему глаза и верить, что любит его.
— Ну, за дело! — скомандовал мистер Мэлони и повел своих музыкантов к инструментам.
— Передай отцу, что я о нем справлялся, — сказал, отходя, Дэно Райан.
Брайди улыбнулась ему и пообещала, словно ничего и не случилось, что обязательно передаст.
Она танцевала с Тимом Дэли, потом снова с парнем, который собирался эмигрировать. Видела, как стремительно кинулась Мэдж Даудинг к вышедшему из уборной длиннорукому, перехватив его у Кэт Болджер. Кэт пригласил Пучеглазый Хорган и, танцуя, стал уговаривать, чтобы она разрешила ему проехать часть пути вместе. До него явно не доходило, что Кэт Болджер сейчас снедаема ревностью к Мэдж Даудинг, танцевавшей с длинноруким своим кавалером — они выделывали па квикстепа. Кэт было уже тоже далеко за тридцать.