Пасынки судьбы
Шрифт:
Она делала торт, его любимый, с бананами. Обычно то, что оставалось от их воскресных чаепитий, она, завернув в фольгу, давала ему с собой. Он потом доедал это во время своих поездок. Ей было приятно представлять, как он, сидя где-нибудь в тихом месте, по обыкновению на солнцепеке, ест приготовленный ею торт.
Она медленно размяла два банана. Его связывала с ними особая близость, какой не было с родителями. По воскресеньям, а также и по средам они собирались вместе как одна семья. Она пошла в гостиную и осторожно опустила иглу на старую заигранную пластинку — зазвучала
— То, что мы сделали, ужасно. — Старый священник послал за ней, чтобы сказать ей это.
Пластинка кончилась, но она медлила, слушая скрежетание иглы.
Много лет назад, задолго до того, как мальчик пришел к ней, она попросила отца Финна взять ее в экономки. «Нет, нет», — пробормотал он, мягко отказывая ей, ведь их могли не так понять.
— Ну, как дела в Уэст-Уотерфорде? — спросил отец. — Джо Болджер больше не служит у Меррика?
Лоснящийся, будто его только что отполировали щеточкой для ногтей, мистер Кондон потягивал виски, держа стакан в правой руке. Как и лицо, ладони его блестели, и блестели очки, и ровные вставные зубы, и макушка на плешивой голове. Джастин представил, как он обхаживает мисс Мёрфи в ее магазине, отпускает шуточки, а потом, когда стемнеет, везет за город. Фаи рассказывал, что у него так было с одной женщиной из Клэрморриса до того, как он сошелся с миссис Кин.
— Джо Болджера я не видел, — сказал Джастин. — Наверное, он там больше не работает.
— Я любил бывать в Уэст-Уотерфорде.
Они разговаривали в гостиной. Отец стоял у камина, не по сезону жарко натопленного. На кухне мать Джастина готовила ужин. С недавних пор мистер Кондон перестал наведываться в пивную Макколи и свою порцию виски выпивал дома каждый вечер без четверти шесть. Покончив с ужином, он возвращался в гостиную, усаживался поближе к телевизору и в четверть восьмого наливал себе еще виски. Мать ворчала, что это добром не кончится, но он отвечал: так советуют врачи. «Ужин готов», — крикнула мать из кухни, и Джастин вспомнил, как Томазина Маккарти позвала его завтракать у миссис Кин.
— Кажется, слона бы съел, — сказал мистер Кондон, допивая виски.
Братья и сестры Джастина произвели на свет в общей сложности тридцать семь детей, Джастин часто размышлял об этом. На Рождество вся орава собиралась у них в доме, дети кричали и ссорились, и дом вновь становился таким, каким Джастин запомнил его в детстве. По субботам кто-то из них приезжал навестить родителей, и по воскресеньям тоже.
— Помню, приехал я в Дангарван, — рассказывал мистер Кондон на кухне. — В тот день Голден Миллер сорвал большой куш в пивной. А Джо Болджер совсем потерял голову за прилавком.
Миссис Кондон нарезала хлеб и придвинула масленку поближе к Джастину. В доме знали, что просить мистера Кондона передать что-нибудь за столом бесполезно.
— Ей-богу, вы бы прямо померли со смеху. — Чтобы у них не возникло сомнений на этот счет, мистер Кондон громко расхохотался, широко
Миссис Кондон, обычно пропускавшая шутки мужа мимо ушей, спросила Джастина, какая была погода. Прекрасная, ответил он.
— А в другой раз, — не унимался мистер Кондон, — жильцы решили пошутить и спрятали одежду бедного Джо, пока он сладко спал. Я сам не видел, но говорят, ему пришлось сойти вниз, завернувшись в простыню.
— В среду был дождь, — сказала миссис Кондон. — Целый день лил.
— А там и капли не упало.
— Вот странно.
— Так часто бывает.
— Обещают хорошую погоду в Дублине на уик-энд.
Миссис Кондон тоже была худощавая, как тетушка Роуч, и, сколько Джастин помнил себя, с лица ее никогда не сходило выражение озабоченности. Она носила халаты в цветочек и, даже когда отправлялась в магазин за покупками, надевала свое черное пальто прямо на халат.
— Таких неугомонных ребят, как жильцы Джо Болджера, в Уэст-Уотерфорде больше не было, — продолжал мистер Кондон. — Ну и номера они откалывали.
Джастин кивнул, он уже не раз выслушивал рассказы о подвигах в Уэст-Уотерфорде. Миссис Кондон подлила чаю.
— Как-то ночью они заявились в гостиницу «Бей», а там как раз из фургона выгружали коробки с цыплятами. Никто и глазом моргнуть не успел, как они выпустили цыплят. Те разлетелись во все стороны, по лестницам, в столовую, посшибали бутылки с соусом. Но самое занятное началось, когда они набились в спальни.
— Ты уже рассказывал нам об этом, Гер, — попыталась остановить его миссис Кондон.
— Ну да, рассказывал. Тогда же в пятницу, как вернулся, так и рассказал, как все было. Ведь со страху можно окочуриться, когда просыпаешься, а по тебе цыплята прыгают.
— Конечно, приятного мало.
— Вот что такое Уэст-Уотерфорд. А ты тоже рассказываешь эту историю, Джастин?
Джастин снова кивнул. Он не понимал, как это ни с того ни с сего начать такое рассказывать, у него этого и в мыслях не было. Он был поглощен своей симфонией и уже слышал музыкальную тему сцены королевы и принца-консорта в спальне замка. Неторопливо, напевно.
— Та девушка, дантистка, по-прежнему живет у миссис Кин? — спросила мать.
Как-то раз, чтобы не молчать за столом, он рассказал о Томазине Маккарти, и пожалел об этом: мать каким-то образом почувствовала его беспокойство и ошибочно истолковала его как увлечение.
— Да, живет.
— Она, похоже, славная девушка.
К счастью, мистер Кондон опять захохотал, вспомнив о других проделках жильцов Джо Болджера. Успокоившись, он повторил все то, что рассказывал им уже не раз. Джастин и его мать по привычке посмеялись.
— В Майлкроссе был священник, отец Долан, — продолжал мистер Кондон. — Так вот, эти ребята такое с ним учудили!
— Ты рассказывал нам об отце Долане, Гер.
— Он спустился вниз попить чаю, а когда поднялся наверх, видит, комната-то пустая, всю мебель вынесли: и кровать, и шкаф, — и картины со стен поснимали. Унесли умывальник, и Деву Марию прихватили с каминной полки. Бедняга решил, что он рехнулся.