Пасынок судьбы. Расплата
Шрифт:
Видимо, я снова уснул или впал в то, что в книгах называют «забытье». Мне снился только один сон – вода! А может быть, я и не спал, а грезил наяву – в темноте было совершенно все равно, закрыты у меня глаза или нет. Тянулись минуты, сплетаясь в часы, время словно остановилось, я представлял его себе в виде серого дыма, клубящегося вокруг меня, и ни куда не исчезающего…
Не знаю, сколько я так просидел, но вдруг какой-то далекий шум привлек мое внимание! Шаги! Точно, кто-то двигался по коридору за дверью темницы! Человек!
Я вскочил, и что есть силы забарабанил в дверь, захрипел пересохшими губами:
– На
Мне откликнулись! Чей-то голос что-то говорил, но было далеко, а гулкое эхо мешало разобрать слова. Но это не важно! Меня услышали! Меня найдут! Меня вытащат из этой мышеловки! Я закричал с удвоенной силой, стуча в дверь тяжелым башмаком! Скорее, люди! Скорее!
Неожиданно сквозь шум шагов послышалось мое имя. Я затих, вслушиваясь в слова, и вдруг с ужасом и ненавистью понял, что это Паганель!
И точно – по стенам коридора запрыгал луч фонарика, видимый мне в окошечко двери, шаги стали громче, а слова – яснее:
– Иду, иду! Сережа! Как твои дела? Надеюсь, я не долго отсутствовал? – голос Пагнеля вновь сочился самодовольной пренебрежительностью. Луч фонарика брызнул мне в лицо, и я отскочил от окошечка, зажмурившись, ослепленный. Сволочь!
– Чего же ты молчишь? – продолжал Паганель, светя фонариком внутрь камеры: – Тебе за двое суток так понравилось молчать, что ты решил вообще больше не разговаривать?
Двое суток! Значит, сейчас вечер девятого числа! Я должен прибыть из командировки! Пеклеванный наверняка уже звонил мне, и сейчас ломает голову, что ему делать! А Паганель ждет прибытия своего ценного груза, который лежит у меня дома. А Борис? Что сейчас делает он?
– Ну-у! Так не хорошо! Я принес тебе кое-что, надеясь, что ты будешь рад нашей встрече, а ты даже не соизволишь поздороваться! – бормотал тем временем Паганель, шурша пакетом за дверью.
«Нет!», – подумал я: «Этому гаду я все равно ничего не скажу!»! Я упрямо стиснул зубы, собирая во рту слюну – хоть плюнуть как следует в рожу этой скотине!
– В общем, так! – голос Паганеля посуровел: – Мне некогда, я спешу, жду очень важное известие! Вот тебе гостинец… – в окошечко просунулась пластиковая полутора литровая бутылка воды «Святой источник», -…А вот…
Но я уже не слушал моего тюремщика. Вода! Вода!!! Я дрожащими руками схватил бутылку, свернул пробку, и припал к горлышку. Вода! Кто не страдал от жажды, тот не поймет, какое это счастье – напиться, залить божественной влагой сухость во рту, протолкнуть через сухое горло первый, освежающий глоток, почувствовать, как он прокатиться по пищеводу, и разольется маленьким холодным озерцом жизни в желудке!
Я пил, пил, пил, пока не ополовинил бутылку. Все это время Паганель что-то говорил, но я не слушал его, наслаждаясь долгожданным счастьем – водой!
Наконец я напился, утер рукавом губы, поставил бутылку в угол, и повернулся к двери.
– …Сейчас я уйду… – обрел смысл голос Паганеля: – …А попозже вернусь, и тогда мы поговорим – как, что и почему ты, человек, которому я не сделал ничего дурного, вошел в сговор с ФСБ, пытаясь подставить меня! Кстати, что бы ты знал – Слепцов, а с ним еще трое погибли в завале, а еще двое его людей в реанимации, их откопали только через сутки, но они вряд ли выживут! Ну, до скорого свидания! Вот тебе немножко
В дверь просунулся темный, продолговатый предмет, я не успел его подхватить, и он шлепнулся на пол. Батон! Еще теплый, свежий батон с хрустящей корочкой! Я впился зубами в душистую мякоть, а Паганель, наблюдавший за мной сквозь окошечко, усмехнулся. Потом он ушел, а в сыром воздухе надолго завис аромат его трубки…
Насытившись хлебом, я еще раз глотнул воды, засунул остатки батона за пазуху, сел на свое обычное место – спиной к двери, и только тут до меня дошел страшный смысл Паганелевых слов. Слепцов погиб! Вместе с ним погибли молодые, наверняка хорошие ребята! Да тот же Леонид, как его? Купцов, что был у меня седьмого, вполне мог оказаться под этим завалом! Я представил его простое, совсем юное лицо, вдавленные очки, землю в волосах – и мне стало плохо! А все из-за этих проклятых сокровищ! Что там болтал Паганель про важную весть? Хрена он дождется! Никто не приедет сегодня к его дому, никто не притащит ему пахнущие мертвечиной золотые побрякушки! Тю-тю, мон шер!
Я злорадно улыбнулся, достал из пачки заботливо заныканый окурок – половину последней сигареты, прикурил, сделал три глубокие затяжки, и снова «забычковал», отложив до следующего раза – кто знает, может быть это моя последняя в жизни сигарета?
Я представлял Паганеля, который где-то, в каком-нибудь условленном месте ждет машину с Судаковым, потом звонит в «Залп», узнает, что «Камаз» вернулся пустым, без Судакова, и без охранника, фамилия которого, кстати, Воронцов, сопоставляет факты и… Эх, Саня Пеклеванный, рыжий черт, как бы и тебе не досталось в этой заварухе!
Ну, допустим, не сегодня, так завтра Паганель действительно сообразит, что к чему, узнает, что Судаков «заболел», поймет, что потерял подельничка, допустим, даже узнает, что груз тайно выгружен у меня на квартире! Значит, он наведается ко мне, – а там Борис! Или нет, Борис наверняка уже все рассказал ФСБ, сдал им находки, и Паганеля возьмут при попытке взлома моей квартиры!
Я прикидывал и так, и эдак – в любом случае сидеть мне осталось ну максимум еще сутки-двое! С водой и остатками батона я надеялся продержаться, конечно, если только все пойдет так, как я себе представил! Ну, время, ну! Тянись быстрее, в бога, в душу, в мать тебя!
Утолив жажду и голод, я воспрял духом, пару раз с улюлюканьем гонял крыс в темноте, стараясь пинками отшвыривать тварей к норам, где на покалеченных зверьков сразу набрасывались их же сотоварищи…
Так прошло много времени, наконец я утомился, и устроился отдыхать. Сон сморил меня, но ничего ужасного мне не приснилось – спал я удивительно спокойно…
Проснувшись, я доел хлеб, сделал несколько глотков из бутылки – воду надо было экономить. Неожиданно за дверью снова послышались шаги. На этот раз я не стал колотиться в холодное железо и кричать, а молча вслушивался. Сомнений быть не могло – это Паганель. Меня прошиб холодный пот – он избежал всех представленных моим воображением ловушек, и теперь идет, чтобы убить меня! Ну что же, иди, иди, сука! Мы еще посмотрим, кто кого! Я притаился в углу, справа от двери, намереваясь молчать до тех пор, пока Паганель не войдет в камеру. Тут-то я и брошусь на него!