Патриция
Шрифт:
– - Зачем ты берешь на себя такие хлопоты -- ты такой занятой, -- съязвила она. И поняла, что он уходит навсегда. Слезы навернулись на глазах, но она последним усилием загнала их обратно.
– - Том!!!
– - сделала она последнюю отчаянную попытку остановить его.
Он обернулся. По выражению его лица она поняла, что он настроен решительно и сейчас его не остановишь.
– - Какой у тебя номер телефона?
– - спросила она.
– - Найдешь в справочнике, -- раздраженно сказал он и быстрым шагом пошел прочь. Внутри
– - Том, ты дурак!
– - уже не сдерживая слез, бросила она ему вслед.
Вот и все. Мы разбиты. Железа гроза
Смертью все искупила.
Вместо тебя мне закроет глаза
Ночь при Фермопилах.
Патриция застегнула джинсы, надела рубашку, взяла свою сумку и двинулась по берегу в противоположном направлении.
Все равно куда. ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
Патриция вышла к развалинам древнего эллинского храма. Руины, казалось, дышали историей, навевая мысли о бренности и сиюминутности всего сущего.
Патриция села на ступеньку в тени, у останков высокой стены, достала свой магнитофон и прислонилась щекой к холодному безучастному камню.
– - Все кончено!
– - сказала Патриция в магнитофон.
– - Том уехал. Прощай, любовь! Все было слишком хорошо, это не могло продлиться долго. Теперь я одна и мне опять плохо. Мне очень больно. Хочется плакать, но это не поможет. Дни, которые я провела с Томом, были как мечта. Этот остров... яхта... Он был такой добрый и такой ласковый. Мне никогда ни с одним мужчиной не было так хорошо...
Она нажала на клавишу паузы, достала сигарету и закурила. Продолжила:
– - Я себя веду, как дура! Нужно найти его и попросить прощения. Но у меня же есть гордость! Дурак он! Зачем он это сделал? Так трудно в это поверить! Нужно было дать ему прослушать мои пленки до конца. Он бы понял меня лучше. То, что я с кем-то спала, еще не значит, что я шлюха.
Откуда-то издали послышался шум мотора. Патриция повернулась в ту сторону. С другой стороны развалин, занимающих довольно обширную площадь, подъехал небольшой автобус, из него стали вылезать девушки в неестественно красивых и ярких одеждах.
Только сейчас Патриция обратила внимание, что там, с другой стороны остова когда-то великолепного храма стоит еще один автобус. Она-то искала покоя и уединения. И тут же показалась большая группа лениво жующих что-то на ходу туристов.
Патриция поняла наконец, кто были девушки в ярких, развевающихся одеждах -фотомодели. Словно пастух непослушного стада из автобуса вышел атлетического сложения блондин с фотоаппаратом и треногой в руках. Он погнал одну из девушек к руинам, остальные модельерши расселись на изумрудной траве.
Патриция оценила красоту местного пейзажа -- выбор фотографом сделан прекрасный. Впрочем, по ее разумению, такой же прекрасный выбор был в любой точке Саламина.
– - Здесь превосходно сохранившиеся руины древнего греческого
Патриция вздохнула и снова начала диктовать в магнитофон:
– - Еще несколько тяжелых дней и ночей и я про все забуду. Все эти любовные истории длятся пару дней и не больше! Не буду сходить с ума! Не буду идиоткой!
Патриция убрала магнитофон в сумку, встала и пошла. Она веско рассудила, что клин клином вышибают. Фотограф ей приглянулся издалека, она решила попробовать познакомиться с ним. Множество девиц, окружающих кудрявого блондина отнюдь не беспокоили ее.
– - Повернись в профиль, -- услышала она проходя мимо останков каменных ворот, голос фотографа.
– - Так, хорошо, хорошо. Еще разок. Отлично!
Патриция облокотилась на парапет с другой стороны от фотографа и стала наблюдать за его действиями. Он фотографировал жеманную девицу с длинными светлыми волосами и роскошным бюстом. На ней были одеты белоснежные помпезные одежды, голова перевязана длинным, также белоснежным шарфом.
– - Если я буду смотреть, -- спросила она фотографа, -- не помешаю?
– - Что?
– - повернулся он к ней.
Был он светловолос, кучеряв и коренаст, с длинными пижонскими бачками на чисто выбритом лице. На шее висел круглый, блестящий в солнечных лучах, медальон на толстой позолоченной цепочке. Тонкая рубаха под окраску ягуара распахнулась, обнажая покрытый рыжими волосами живот.
– - Меня зовут Беатрисс, -- представилась Патриция, обворожительно улыбнувшись.
– - Бернард, -- ответил фотограф. Он оценивающе-профессиональным взглядом оглядел Патрицию, прикидывая что-то в уме.
– - Эй, -- окликнула разряженная девица-фотомодель.
– - Я думала, мы приехали сюда работать!
– - Конечно, -- ответил фотограф и крикнул: -- Линда, Керри, отсняты. Ральфа, Матильда, переодевайтесь. Ты, Айменга, тоже можешь идти в автобус.
Девица в белых одеждах, скорчила недовольную физиономию и прошла в ворота мимо них. Патриция обошла древний парапет и, без малейшего почтения к музейной ценности строению, облокотилась на него задом, встав лицом к фотографу.
– - А вообще, у меня неприятности, -- проникновенно сказала Патриция, ей надо было с кем-то поделиться наболевшим.
– - Слышал, что это такое?
– - А что случилось?
– - равнодушно спросил он, ковыряясь в фотоаппарате.
– - Меня бросил парень, которого я люблю, я его найти не могу, Он меня возненавидел за то, что я осталась с этим галантерейщиком...
– - А что ты с ним делала?
– - С кем, с галантерейщиком? Я с ним спала. Но это было только, чтобы доказать себе, что Том не прав. Оказалось, что я не права. Тебя это шокирует?
– - Да нет, нисколько.
– - Он вежливо отстранил ее и подошел к лежащему на парапете чемодану со сменным набором линз и объективов.