Патрик Батлер защищает
Шрифт:
— Да? — возопил Хью.
— Да. Так что вы можете нам рассказать?
— Могу рассказать, — закричал Хью, — кто такой на самом деле Абу Испахан! Могу рассказать…
Лимузин резко остановился. Батлер умолк, покачнулся, автоматически ухватившись за колено Элен.
— Продолжим через минуту, — предложил он. — У растопленного камина в моем кабинете. Выходите все!
Джонсон открыл заднюю дверцу. Они стояли перед уединенным домом Батлера на Кливленд-роу, неподалеку от Сент-Джеймс-стрит. Пока выбирались из автомобиля, в дверях появилась маленькая сморщенная старушка. В тумане казалось, будто
— Миссис Пастернак! — крикнул Батлер. — Вы насмерть простудитесь в такую погоду! Немедленно вернитесь в дом.
— Очень хорошо, сэр, — покорно ответила старушка, оставаясь на месте. — Сэр, вы знакомы с мистером Джеймсом Воганом?
Хью, стиснув ручку кейса, рванулся вперед. Адвокат его опередил:
— Я никогда не встречал этого джентльмена, но имя и фамилия мне хорошо известны. В чем дело?
— На протяжении последнего часа, сэр, он звонит сюда каждые пятнадцать минут и, похоже, довольно взволнован.
— Где он?
— В том-то и дело, сэр. Он не говорит. Твердит, что ему хочется одного, — тут миссис Пастернак вновь вгляделась в блокнот, — убить мистера Хью Прентиса.
Глава 6
В маленькой библиотеке, расположенной в дальней части дома, все стены, кроме одной, были до потолка заставлены белыми книжными полками. Батлер и Элен стояли, грея руки над жарко горевшим в топке бревном под каминной полкой работы Адама. [14]
14
Адам Роберт (1728 — 1792) — самый известный из братьев Адам, создавших английский неоклассический архитектурный стиль с необычайно изящным декором интерьера.
Мягкие светло-каштановые волосы девушки поблескивали в отблесках пламени и рассеянном электрическом свете. Великолепную фигуру подчеркивало облегающее выходное платье, на которое Пэм, развалившаяся перед камином в глубоком кожаном кресле, лениво щурила глаза.
А Элен смотрела на рисунок в рамке, висевший над каминной полкой. Это был черно-белый набросок женской головки, неким странным образом оживлявший всю комнату. Лицо в общем-то нельзя было назвать красивым, однако неотразимое очарование крылось во взгляде, в загадочной легкой улыбке.
— Прелестный портрет, — выдохнула она. — Можно полюбопытствовать, кто это?
Патрик Батлер не отрывал глаз от огня, протягивая к нему растопыренные пальцы.
— Ее звали Джойс, — скупо ответил он. — Единственная женщина, которую я искренне любил.
— Звали? — с живым состраданием переспросила она. — Мне очень жаль… Значит, она мертва?
— Нет. Жюри присяжных признало ее виновной, но невменяемой. Она отбывает пожизненный срок в Бродмуре. [15]
15
Бродмур — больница для душевнобольных преступников, существующая с 1873 г.
Воцарилось молчание. Никто
Огонь горел манящими колеблющимися золотистыми язычками. Книги тоже вносили свой вклад, создавая особую атмосферу. Для книголюбов вроде Хью столь богатое собрание криминальной литературы источало зловещий, даже дьявольский дух. Войдя в библиотеку, вся компания словно переступила невидимый порог.
Батлер отошел от камина и взглянул на диктофон, стоявший за одним из кожаных кресел.
— Клянусь святым Патриком! — воскликнул он, на мгновение погрузившись в черное уныние, — тогда он, по обыкновению, проклинал весь белый свет. — Какая разница? Это было много лет назад. Я всегда говорю, что это этюд к портрету викторианской актрисы, игравшей Розалинду с короткой стрижкой. Зачем я вам признался, черт побери? — Помедлив, он потер руки. — Ну ладно. Перейдем к делу. Прентис!
— Слушаю…
— Рассказывайте об убийстве Абу.
— Еще раз?
— Да, еще раз. В музейной суете некогда было осмыслить все как следует.
— А я вообще ничего не слышала, — добавила Элен, повернувшись и посмотрев в глаза Хью. Руки она почему-то держала за спиной.
— Охотно, — согласился Хью, — если вы мне сначала покажете, где можно было бы…
Сняв пальто и шляпу, он по-прежнему оставался в перчатках. Поднял правую руку, принялся стягивать перчатку, но она не снималась — прилипла.
— Кровь засохла, — задумчиво пробормотал он, произведя немалое впечатление на Элен и даже на Пэм. — А еще, — поспешно продолжал он, — разрешите позвонить по вашему телефону, связаться с Джимом Воганом…
— С Воганом?! — воскликнул Батлер, стряхивая с себя мрачность. — Слушайте, старина, вся полиция не имеет понятия, где он находится. Откуда же вам это знать?
— Я не знаю, только догадываюсь. Джиму хватит ума не ходить домой. Он помолвлен с моей сестрой. Ставлю пять против одного, что он прячется у нее. Кроме того, пока мы не узнаем о том самом «новом свидетельстве», ничего сделать не сможем.
Батлер кивнул на дверь между книжными полками.
— В конце коридора, — указал он, — в чулане под лестницей умывальник. Телефон в столовой — первая комната слева. Поторопитесь!
Хью поторопился. Нелегко было содрать перчатку, но он справился, опустив руку чуть ли не в кипяток и обильно намылив, после чего сунул перчатки в боковой карман.
Поспешно возвращаясь назад по узкому коридору восемнадцатого века с черно-белыми мраморными дверями, он никак не мог понять, почему дом кажется таким зловещим. Наверно, потому, что именно здесь разыгралась последняя сцена знаменитого убийства наряду с предпоследними сценами нескольких прочих.
В столовой было темно. Откликаясь на его шаги, звякали призматические стеклянные подвески на люстре. Щелкнув у дверей выключателем, Хью нашел на угловом столике телефон. Позолоченные часы на камине показывали почти половину восьмого.
Моника жила в Хампстеде неподалеку от дяди. Трясущимся пальцем он набрал номер: Хам-5975.
Снова, как у Элен, бесконечно долго гудел гудок. Наконец, послышался ответ.
— Да? — бросил холодный знакомый голос его младшей сестры Моники.
— Это Хью. Мне надо поговорить с Джимом, если он у тебя. У тебя?