Патриот. Звезда морей
Шрифт:
К тому же дома был Вилли — мой кот. Хотя порода его, как мне объяснила Айя, называлась сурал, а водились они в совершенно ином мире. Каким именно образом Вилли попал в Фридрихсград, до сих пор оставалось для меня загадкой. Его когда-то принесли сестры, купив красавца-котенка на рынке. Позже Вилли вырос до чудовищных размеров и превратился в прекрасного хищного зверя, одно время терроризировавшего всю округу — таким образом Вилли приглядывал за домом, отпугивая проходимцев. Слухами о страшном монстре, поселившемся в необитаемом доме, полнились пивные окружных кварталов.
Теперь
Может быть, Айя еще вернется в город и вновь поселится у меня, но расстались мы безо всяких взаимных обязательств друг перед другом, и я в этом плане чувствовал себя совершеннейшим холостяком.
Этот день выдался спокойным. Я рано вернулся домой. На столе я нашел свой ужин, заботливо оставленный Гретой, но есть мне не хотелось.
Вместо этого я переоделся в домашнее, разжег камин, достал из барного шкафа бутылку северного спирта — все равно алкоголь меня не берет, налил себе изрядную порцию, уселся в кресло и закурил.
Вилли мирно лежал рядом на медвежьей шкуре, щуря желтые глаза на огонь.
Одиночество — недостижимая временами идиллия. Но когда одиночество приходит надолго, ты редко бываешь ему рад. Большинство людей не могут жить одни, для них это противоестественно.
Человеку хочется, чтобы кто-то делил с ним жизнь, иначе происходящие события теряют свою значимость. Когда никто не знает о твоих успехах и неудачах, то тебя вроде бы и вовсе не существует. Иногда создается впечатление, что вся прошедшая жизнь — это лишь игра твоего воображения. А на самом деле ты задремал где-то на берегу теплого летнего озера в тени раскидистого дерева, и видишь долгий, интересный сон, из которого так не хочется возвращаться в банальную действительность.
В дверь громко застучали. Потом затарабанили ногами.
Вилли вскочил со своего места и с грозным видом побежал проверять, кто посмел явиться в столь поздний час. Я поставил бокал на журнальный столик и последовал вслед за котом.
Револьвер лежал в кармане шлафрока — однажды я дал себе зарок, что без оружия я больше не хожу даже в уборную. И этот зарок уже не раз спасал мою жизнь.
— Господин Бреннер! Открывайте! Срочное сообщение! — голос за дверью был юн и слегка дрожал.
Если он испачкает мою дверь грязными ботинками, я отрежу ему уши. И это не метафора.
Я резко распахнул дверь, сжимая правой рукой оружие в кармане.
Должно быть, выглядел я весьма сердито, потому что мой гость отшатнулся назад, чуть не скатившись с крыльца, и мне даже пришлось схватить его за рукав куртки, дабы он сумел удержать равновесие.
Я вернул посыльного на место и только тогда оглядел его. Передо мной стоял совсем еще молоденький парнишка лет четырнадцати. Запыхавшийся, весь перемазанный в саже, перепачканный в грязи, выглядел он достаточно
— Господин Бреннер! Слава богу!.. Беда! Велено передать: на штаб напали!
Глава 2
Глава 2
Звуки боя я услышал еще до того, как добрался до штаба: отрывисто строчил пулемет, один за другим хлопали сухие ружейные выстрелы, прогремел взрыв — и огненный столб взметнулся в небо, выше домов, оставив после себя плотное облако черного дыма.
Горожане запирали ставни и прятались по домам — они поступали так каждый раз, когда происходили любые непонятные события, а небольшая война в пределах города как раз относилась к разряду «прячься или беги». Правильная концепция выживания в любой смуте — переждать ее в надежном месте.
К сожалению, у меня подобного выбора не имелось. Я мчал трофейный мехваген по булыжным мостовым, надеясь не отбить себе окончательно зад.
Пулемет умолк.
Что же происходит, доннерветтер! Кто напал на штаб?
Мальчишка-посыльный не смог рассказать ничего вразумительного, сообщив только, что «там вовсю стреляют, господин… дом горит… страшно!» Его послал ко мне Крафт, которого в момент начала атаки как раз подъезжал к штабу. И, только лишь вручив монету мальчику и заставив того повторить мой адрес, он выхватил револьвер и бросился в гущу боя… Пареньку было жутко интересно — молодость не ведает страха смерти, и в ином случае он был остался поглазеть на происходящее их ближайшей подворотни, но долг — первым делом. Раз уж пообещал и взял деньги, то отработать их — дело чести. Он помчался ко мне, побив все рекорды скорости, и добрался до места буквально за полчаса.
«Дырокол» — изумительной мощности иномирянское оружие, без которого я давно уже не выходил из дома, лежал у меня в правом кармане куртки, в левом же был шестизарядный револьвер — простой и надежный, на все случаи жизни. Сейчас, как никогда весьма кстати оказался бы доспех — тоже артефакт иномирян, некогда спасший мне жизнь, но, к сожалению, его энергоресурс был давно исчерпан, а сам доспех утерян.
Дымовой столб впереди несколько настораживал.
Я оставил мехваген на соседней улице и очень осторожно, вдоль домов и заборов, двинулся вперед.
Улица была пуста. Со своей позиции я не видел ни нападавших, ни обороняющихся, только лишь слышал звуки непрекращающейся стрельбы, постепенно отдалявшиеся, да чувствовал сильных запах гари, доносимый до меня порывами ветра.
Нужно собраться с мыслями, временно откинуть все эмоции, оставив лишь рефлексы. Давненько я не вступал в открытый бой…
Короткая перебежка, еще одна, длинный зеленый забор — и вот, наконец, улица кончилась, открыв моему взору нашу штаб-квартиру.
Посреди дороги, перед бывшими воротами стоял покосившийся «страус» — трехметровая механическая конструкция с бойцом-оператором в кабине. Сейчас оба пулеметных ствола были уныло опущены вниз, обзорное бронестекло выбито, а из кабины свисало тело бойца-оператора.