Патриот. Звезда морей
Шрифт:
Я пить не стал, а вот Глеб с благодарностью принял поднос, опустошил оба стакана, стопками пренебрег, и через четверть часа начал приходить в себя.
— Ну, Кира, с тобой пить — смерти подобно! — заявил он, наконец, человеческим языком, слегка оклемавшись. — Чтобы я еще раз…
— Не зарекайся.
— Мне в департамент надо. Черт! Что вчера было? Ничего не помню!
Грех было не воспользоваться удобным случаем. Я ни в коем разе не хотел подвести Топоркова, но мне нужны были его возможности, его знание местности и личные контакты. И я решился.
—
— Стой, ничего не понимаю. Какой уполномоченный? Какие привилегии? Ты о чем вообще?
Пришлось мне экстренно провести короткую лекцию, упомянув о своем особом статусе, а так же намекнув, что это его единственный шанс сделать карьеру тут на месте или же вернуться в столицу. Я не стал скрывать, что возможности мои в данный момент весьма ограниченны, и что только он, инспектор полиции Глеб Топорков, может принять на себя всю степень ответственности за наши действия. Или не принять. Дело хозяйское.
Топорков проникся. Провинция убивала его нереализованный потенциал, и все, что ему тут оставалось, это пить и ждать, пока уволят по выслуге лет. С первым пунктом Глеб справлялся отлично. Но теперь, когда ему представилась настоящая возможность, он не раздумывал ни минуты.
— Нож мне в печень, заточку под ребро! Я сразу понял, что ты не случайно здесь оказался. Знал бы ты, как долго я ждал этого момента.
— Ты сможешь устроить так, чтобы при возможной проверки кто-то здесь на месте подтвердил наши полномочия?
— Я договорюсь, если будет запрос, то здесь все подтвердят, и без привлечения шефа. Но… скажи, Кира, стоит это дело риска? Меня же попрут с должности, если не выгорит.
— Решать тебе, я рассказал все, что мог. Со своей стороны обещаю полную поддержку. Можешь на это рассчитывать.
Лукавил я, конечно. В нынешней ситуации неизвестно, поддержит ли меня император Константин. И жизнью Топоркова играть не хотелось, да выбора не было. Один я на рудники не попаду, а лучшего помощника, чем Глеб, мне не найти.
— Эх, была не была, авось, все получится! А нет — и плевать. Надоело все, мочи нет. Погибаю тут!
Он выговорился и умолк. Решение было принято, мы в игре.
Глава 7
Глава 7
Ехать мы решили вдвоем на личном мехвагене Топоркова, старом и требующем ремонта, но еще вполне живом. Роли мы себе выбрали простые, не вызывающие особых подозрений: проверяющий из столицы и местный сопровождающий, с неохотой принявший на себя эту незавидную долю. Нужно подобраться к Морозову как можно ближе. Пусть он думает, что это самый обычный визит, в рамках стандартной проверки. Ведь, хоть рудники и отданы в его собственность, но государство свою часть в виде налогов имеет, и подобные проверки проводит регулярно.
Удивительно,
Дальше — больше. Чем ближе мы подъезжали к Полыхаево, тем оживленнее становилось на дороге. Мы обогнали целую вереницу груженных доверху повозок и несколько частных мехвагенов.
По обе стороны дороги шли разноцветные поля, а на них работали удивительные механизмы. Я с интересом разглядывал диковинные устройства, подобных которым прежде мне видеть не доводилось. Один из них мне особенно приглянулся: Мощный, высотой с десяток метров, с трубой посредине, из которой валил густой белый дым, двумя крупными задними колесами и одним средних размеров — передним, механизм двигался по полю из конца в конец, методично проходя всю площадь. Водитель сидел под тканевым навесом и управлял рулевым колесом. За машиной тащился массивный прицепной плуг, с легкостью бороздящий землю.
— Паровой трактор, — прокомментировал Топорков. — Местное изобретение. Не хотят зависеть от энерготанков, вот и стараются обходиться собственными ресурсами. Двух таких тракторов хватает, чтобы боронить все окрестные поля.
Я только покачал головой. Трактор восхитил меня, поражая скрытой мощью и новизной конструкции. И отсутствие энерготанков я посчитал несомненным плюсом — совершенно неизвестно, будут ли доступны иномирские ресурсы в будущем, а тут отечественное изобретение, пожалуйста, пользуйтесь!
Мы еще не въехали в поселение, а я уже видел и сказочные деревянные терема в несколько этажей, возвышавшиеся над стеной, окружавшей деревеньку, и широкие ворота, по случаю раннего часа открытые настежь, в которые одновременно могли проехать три телеги. А высоко в небе, прямо над деревней, празднично висел ярко-желтый дирижабль.
Нас пропустили без досмотра, хотя охрана на въезде в деревню была серьезная: две башни, оборудованные пулеметными гнездами, да с десяток бородачей-горцев с ружьями. Они проводили нас внимательными взглядами, и я был уверен, случись что, и по первому зову прибегут и другие бойцы.
А охранять, надо сказать, было что. Деревня превосходила самые смелые ожидания. Новые нарядные дома, украшенные лентами и китайскими фонарями, широкие мостовые, более подходящие крупному городу, чем обычной деревушке, чисто одетые люди, множество детей и собак. И главное: ощущение довольства. Всем тут было хорошо, это чувствовалось в атмосфере, в неспешных, степенных разговорах, в детских играх, в лицах людей.
И невольно закрадывалось сомнение, а не поспешил ли я с выводами? Мог ли плохой человек устроить столь чудесную жизнь — и кому: простым людям, обычным крестьянам, да рудокопам. Что если Топорков ошибался, и Морозов никак не связан с убийствами в Черноснежинске.