Патруль Времени. Щит Времени
Шрифт:
А может быть, иерархии и не существует. Может быть, к эпохе Гийона человечество переросло необходимость жесткого подчинения. Сегодня вечером, не исключено, ей удастся что-нибудь узнать об этом… Предвкушение чего-то нового окончательно вытеснило волнение.
Проходя через кампус по мягко светящимся в сумерках дорожкам, она повстречала нескольких знакомых и поздоровалась с ними, но, возможно, не так тепло, как обычно. Со многими из однокашников у нее сложились добрые дружеские отношения, но сейчас ее мысли были заняты совсем другим. Видя, как она одета и куда направляется, никто ее не задерживал. Хотя,
Затем Ванда вдруг задалась вопросом: а все ли годовые выпуски новых рекрутов занимаются в Академии по одним и тем же программам? Вряд ли. Общества, уклад жизни, образ мышления, чувства – все это наверняка будет сильно меняться на протяжении миллиона лет истории. Большая часть того, чем она занималась сейчас, показалась бы ее прежним профессорам из Стэнфорда чистым безумием… Ванда невольно рассмеялась.
Прежде ей не доводилось бывать в преподавательском корпусе или даже видеть фотографии помещений. Боковой вход вел в маленькую пустую комнату, из которой гравитационный лифт мгновенно доставил ее наверх.
Сразу ясно, что демократическая атмосфера Академии на самом деле всего лишь атмосфера, хотя польза для обучения тут была несомненная. Ванда ступила в коридор; не застланный ковром пол, податливый и теплый, казался живым. Отовсюду струился переливчато-радужный свет. Дверь с номером двести семь исчезла при ее приближении и вновь появилась, когда Ванда вошла в апартаменты. Изящная обстановка – явно из будущего – стилем напоминала тем не менее ее родной век. Видимо, чтобы гости вроде нее чувствовали себя более непринужденно. Окно отсутствовало, но потолок открывался небу. Свет звезд был так близок, что Ванда могла видеть, как они разгораются в чистом прозрачном воздухе все ярче и ярче и ночь наполняется их великолепием.
Гийон встретил ее джентльменским рукопожатием и в той же манере усадил в кресло. В рамах на стенах висели движущиеся трехмерные картины: утесы во время прилива и силуэт горы на фоне заката. Она не знала, записанные это изображения или живые, как не узнала и тихо звучащую мелодию. Возможно, что-то японское, подумала Ванда, догадавшись, что музыку Гийон подобрал специально.
– Если позволите, я бы предложил вам аперитив, – произнес Гийон на хорошем английском с едва заметным акцентом.
– Немного сухого шерри, если можно, сэр, – отозвалась Ванда на том же языке.
Он довольно усмехнулся и сел напротив.
– Что ж, завтра у вас занятия, и лучше будет проснуться со свежей головой. Ужин, что я заказал, тоже, думаю, не сильно нарушит ваш спартанский образ жизни. Как вам нравится наша организация?
Она потратила несколько секунд, подбирая подходящие слова.
– Очень нравится, сэр. Трудно, но захватывающе. Вы ведь и так знали, что мне понравится.
Он кивнул:
– Предварительным тестам можно доверять.
– А кроме того, у вас есть отчет о том, как я закончила учебу. Вернее, закончу. Нет, лучше я скажу это на темпоральном.
Гийон не сводил с нее взгляда.
– Не надо. Вы же знаете, это не в наших правилах, слушатель Тамберли.
Робот
– Извините, если я что-то не так сказала. С этими парадоксами… – Она набралась смелости и добавила: – Но честно говоря, сэр, я не могу поверить, что вы не заглянули в будущее.
Он утвердительно кивнул:
– Да. Это возможно при соблюдении некоторых мер предосторожности. Никто, кстати, и не удивился, когда вы закончили обучение с отличием.
– Хотя мне от этого никак не легче: учиться все равно надо.
– Разумеется. Вы должны работать над собой, набираться опыта. Некоторые, узнав, что их ждет успех, расслабляются, поддаются искушению облегчить себе жизнь, но вы, я уверен, гораздо умнее.
– Понимаю. Успех никому не гарантирован просто так. Я могла бы завалить экзамен и изменить этот фрагмент истории, но, понятное дело, не хочу этого.
Несмотря на вкрадчивые манеры Гийона, напряжение вновь охватило Ванду. Она сделала глоток благоухающего терпкого напитка и постаралась расслабить мышцы, как ее учили на тренировках.
– Сэр, почему все-таки я здесь? Не думаю, что во мне есть что-то особенное.
– В каждом агенте Патруля Времени есть что-то особенное, – ответил Гийон.
– Хорошо, не спорю… Но мне… Я ведь буду всего-навсего исследователем узкого профиля, причем моя специальность – даже не антропология, а доисторические животные. Практически никакого риска для причинно-следственных связей. Что же тут представляет для вас интерес?
– Необычны сами обстоятельства, приведшие вас к нам.
– Так ведь вся жизнь полна неожиданностей! – воскликнула она. – Разве не удивительно, что сложилась такая комбинация генов и на свет появилась именно я? Моя сестра, например, ничуть на меня не походит.
– Веский довод. – Гийон откинулся назад и поднес к губам свой бокал. – Вероятность относительна. Допускаю, что события, в которые вы оказались вовлечены, носили несколько мелодраматический характер, но мелодрама в каком-то смысле норма реальности. Что может быть более грандиозно, чем огненное рождение Вселенной, галактик и звезд? Что может быть удивительнее, чем жизнь, возникшая на планетах? Постоянные невзгоды, смертельные конфликты, отчаянная борьба заставили ее эволюционировать. Мы выживаем, ведя непрерывную войну против микроскопических захватчиков и предателей в организме каждого из нас. По сравнению с этой картиной столкновения между людьми кажутся до смешного несерьезными и случайными. Но именно они определяют наши судьбы.
Его размеренный тон и менторская дикция успокоили Ванду больше, чем шерри и приемы саморасслабления.
– Что вас интересует, сэр? – спросила она. – Я постараюсь ответить.
Гийон вздохнул:
– Будь у меня точные вопросы, наша встреча вряд ли понадобилась бы. – Он вновь улыбнулся. – И поверьте, я бы много потерял. Я ведь не настолько далек от вас, чтобы ваше общество не доставляло мне удовольствия.
Ванда чувствовала, что за галантностью не скрывается ничего, кроме желания успокоить ее, чтобы она могла вспомнить и рассказать какие-то подробности, нюансы, интересовавшие Гийона. Хотя, возможно, он искренен.