Патруль Времени. Щит Времени
Шрифт:
Тот же свет скользил по стальному лезвию, которое Тамберли подняла над головой.
– Вы слышали, вы поняли, вы знаете, – произнесла нараспев Ванда.
В торжественных случаях Облачные Люди изъяснялись утомительными повторами, которые казались ей похожими на библейские речитативы.
– За то, о чем я вас прошу, за то, что вы выполните мою просьбу, я дам вам этот нож. Прими его от меня, Красный Волк, попробуй его, убедись, что он хорош.
Мужчина взял нож. Резкие черты лица Красного Волка разгладились. Он был похож на ребенка, получающего подарки в рождественское
– Он оживает в моих руках! – восхищенно прошептал Красный Волк.
– Нож умеет делать много вещей, – сказала Тамберли. – Я покажу, как пользоваться им и как заботиться о лезвии.
Когда камень затупляется, его надо обтесывать заново, пока он совсем не истончится. Заточка стали – это искусство, но она чувствовала, что Красный Волк овладеет им.
– Вы получите нож, если исполните мое желание, о люди!
Красный Волк огляделся по сторонам.
– Есть ли на то наша воля? – звучно спросил он. – Я принимаю нож от имени всех нас, а нашим ответным даром будет прощение дани, которую не доставил Арюк из рода Полевых Мышей.
Рой голосов зажужжал между тенями. Пронзительный голос Ответствующего оборвал их:
– Нет, этого нельзя делать!
«Черт! Я-то думала, что дело будет простой формальностью. Что беспокоит этого негодяя?»
Жужжание переросло в негромкий гул и замерло. Глаза сверкали. Красный Волк не сводил тяжелого взгляда с шамана.
– Мы видели, что умеет Блестящий Камень, – медленно произнес Красный Волк. – И ты видел. Разве он не стоит нескольких вязанок дров, связок рыбы и шкурок зайца?
Морщинистое лицо шамана скривилось.
– Почему высокие бледнокожие чужеземцы благоволят народу Полевых Мышей? Какие у них общие тайны?
Гнев закипел в Тамберли.
– Все знают, что я жила среди них, до того как вы ступили на эту землю, – резко бросила Ванда. – Они мои друзья. Разве вы не защищаете своих друзей, Облачные Люди?
– А нам вы друзья? – взвизгнул Ответствующий.
– Если вы позволите мне стать вашим другом.
Красный Волк опустил руку между Вандой и шаманом.
– Хватит, – сказал он. – Неужели мы будем браниться из-за жалких подношений, которые единственный раз не принесла нам какая-то семья? Мы же не чайки над трупом зверя. Ты боишься народа Полевых Мышей, Ответствующий?
«Молодец!» Тамберли воспряла духом. Шаману оставалось только бросить свирепый взгляд и ответить угрюмо:
– Мы не ведаем, какое колдовство подвластно им, мы не знаем их коварных уловок.
Она вспомнила, как Мэнс Эверард однажды заметил, что первобытные частенько наделяли сверхъестественной силой тех, кем помыкали: древние скандинавы –
Красный Волк сухо сказал:
– Я не слышал об этом. Кто-нибудь слышал? – Он поднял нож над головой.
«Прирожденный лидер, никаких сомнений. Осанка просто царственная, и до чего хорош собой!»
Не последовало ни дебатов, ни голосования. Ванайимо не признавали подобных обычаев, в них просто не было нужды. Они зависели от шамана во всем, что касалось сверхъестественного или заговоров против болезней, но в то же время они не баловали его излишним почтением и поглядывали на него искоса – холостой, малоподвижный, странный человек. Тамберли иногда припоминала знакомых католиков, которые хоть и уважали своих пастырей, но никогда не раболепствовали перед ними и часто возражали своим духовным наставникам.
Ее предложение прошло как тихая волна, его приняли душой, не облекая согласия в слова. Ответствующий сидел на полу, скрестив ноги, надвинув на голову капюшон из оленьей кожи и всем своим видом выражая недовольство. Мужчины столпились вокруг Красного Волка, чтобы полюбоваться обретенной им диковинкой. Теперь Тамберли могла уйти.
Корвин догнал ее у выхода. Он молча простоял в дальнем углу комнаты, словно случайно забредший на совет посторонний человек, вежливо дожидающийся конца собрания. Даже в тусклом свете костра она видела, как сурово его лицо.
– Зайдите ко мне! – приказал он.
Ванда сдержала возмущение. Впрочем, она предполагала что-то в этом духе.
Дверь была без петель, но тщательно подогнанная к входному проему. Материалом для нее послужили палки, шкура, ивовая лоза, мох. Корвин отодвинул дверь, но ветер рвал ее из рук. Они с Вандой вышли на улицу, и он вставил дверь на место. Накинув капюшоны и поплотнее запахнув куртки, они двинулись в сторону лагеря. Ветер неистовствовал, бил, царапал, оглушающе ревел. Снег затмевал все вокруг. Чтобы не сбиться с пути, Корвину потребовался похожий на компас индикатор направления.
Когда они добрались до своего приюта, оба закоченели. Непогода бушевала, сотрясая стены дома. Все предметы содрогались и выглядели хрупкими и невесомыми.
Когда Корвин заговорил, они по-прежнему стояли друг против друга.
– Ну что же, – сказал он, – я оказался прав. Патруль должен был держать вас дома.
Тамберли собралась с мыслями.
«Никакой дерзости, своеволия, только твердость. Он выше по положению, но он не мой начальник. И Мэнс говорил мне, что Патруль ценит независимость, когда она подкреплена профессионализмом».
– Что я сделала неправильно… сэр? – произнесла она как можно мягче в неистовом шуме бурана.
– Вы сами прекрасно знаете! – отрезал Корвин. – Недозволенное вмешательство.
– Не думаю, что я его совершила, сэр. Ничего, что могло бы оказать более значительное влияние на события, чем это делает само наше присутствие здесь.
«И все это уже в прошлом. Мы „всегда“ были лишь маленьким фрагментом предыстории».
– В таком случае почему вы предварительно не согласовали этот вопрос со мной?