Паучий дар
Шрифт:
– Жители Хавела пользуются общими печами, – объяснила Неттл, спускаясь по лестнице. – В моей деревне тоже были такие. Каждый помечал свой хлеб и пироги особым образом, чтобы их не спутали с чужими. Одни делали надрезы сверху, другие добавляли орехи…
– …Или посыпали семенами. – Келлен уставился на булку, потом решил попробовать. – Маковые зернышки, – сказал он, задумчиво жуя. – И грязь. – Он выплюнул кусочек мха.
Неттл глубоко вдохнула и медленно выдохнула.
– Не могли бы вы оба перестать есть нашу улику? – ровным голосом произнесла
– Может, это подношение для Бледной Мальвы? Вдруг жители деревни хотят ее задобрить, чтобы она перестала на них нападать? – задумчиво проговорил Келлен и тут же ответил на собственный вопрос: – Нет, вряд ли. Никто бы не поверил, что это сработает.
– Давай-ка сходим в деревню, – сказала Неттл. – Все пекут хлеб рано утром, правильно? Значит, нам нужно выяснить, кто добавляет в свой мак.
Глава 14
Мак
Солнце уже поднялось, когда Келлен и Неттл дошли до центра деревни. У Янника было игривое настроение: он то сидел на голове у сестры, то летал где-то поблизости.
– Мы должны внушить им, что они победили, – прошептала Неттл Келлену. – Сделай вид, будто они отбили у тебя желание продолжать расследование. Веди себя угрюмо и сердито.
– Думаю, с этим я справлюсь, – проворчал Келлен, потирая ушибленную челюсть.
Армона с матерью они встретили у их хижины, и Неттл сообщила, что они собираются уехать, как только за ними приедет карета.
– Уверены? – просияла мать Армона, ставя на каменный стол корзинку с горячими булочками. – Оставайтесь сколько пожелаете, нам только в радость! – Таким теплым, сердечным тоном обычно разговаривают с гостями, когда те уже пообещали уйти.
Булочки в корзинке были помечены тремя надрезами, но семечек Неттл не заметила. Они с Келленом взяли по две штуки и как ни в чем не бывало пошли гулять по деревне. Разум Келлена был словно объят огнем; он ощущал, как по всему Хавелу протянулись дрожащие нити. Он почти слышал, как от хижины к хижине, подобно мышам в траве, перебегают шепотки. И чувствовал, как пристальные взгляды местных щекотали его.
Так они и бродили: Келлен демонстративно дулся, а Неттл таскалась за ним хвостом и старалась его успокоить. Если им повезет, никто не заметит, что за время своей якобы бесцельной прогулки они успели изучить все кирпичные печи и костры. Келлен смотрел в оба и примечал, какие хлеба отправляли в печь, какие доставали. Большие круглые буханки, маленькие улитки и косички. Булочки, помеченные крестами, или посыпанные орехами, или сбрызнутые ягодным соком.
Но не было ни одной, похожей на ту, что стащил Янник. А еще Келлен заметил двух мужчин со знакомыми лицами, которые наблюдали за ними издалека.
– Вон те двое, – чуть слышно шепнул он Неттл. – Под болотным кленом.
– Уверен? – Неттл даже не стала уточнять, о чем он говорит.
– Видишь того, что повыше? – вполголоса спросил он. – Этот идиот до сих пор носит за поясом серп.
На глазах
– Это его сыновья? – шепотом предположила Неттл.
– Скорее всего, – ответил Келлен, едва двигая губами.
А Твенс уже направлялся к ним, участливо улыбаясь.
– Жаль слышать, что вы так скоро нас покидаете, – заявил он, похлопывая Келлена по плечу.
– Да? А мне ничуть не жаль! – злобно огрызнулся Келлен и даже не потрудился сбавить тон. – Чем быстрее я выберусь из этого болота, тем лучше.
– Ужасно, что ваши наниматели отправили вас по такому холодному следу, – сочувственно кивнул Твенс.
– Да уж, – проворчал Келлен. – Тридцать лет прошло, я тут явно не узнаю ничего нового. А ведь я не могу расплести проклятие, пока не выясню, почему его наложили.
Разговоры вокруг моментально стихли, и жители деревни изумленно вытаращились на Келлена.
– Расплести? – Голос Твенса слегка дрожал. – То есть снять? Ты умеешь снимать проклятия?
Я думал, все об этом знают! Келлен покосился на Неттл, которая была удивлена не меньше него. О, точно. Мы же никому не сказали.
– Ну что ж! – выдавил из себя Твенс после напряженной паузы. – Поди ж ты! – И пошел прочь, время от времени бросая на Келлена взгляды через плечо.
Когда Твенс вернулся к сыновьям, у них тут же завязался тихий, но крайне оживленный разговор.
– Почему у меня такое чувство, будто я сделал только хуже? – шепотом спросил Келлен у Неттл.
Температура на поляне словно опустилась на несколько градусов. Келлен посмотрел по сторонам – улыбок явно стало меньше.
– Давай-ка вернемся, – пробормотала Неттл.
– Мы еще не нашли булочки с маком! – запротестовал Келлен, но Неттл уже тянула его за рукав.
– Да, и это очень странно. Секунду. – Она чуть склонила голову к покрытому перьями боку Янника, лицо ее снова заострилось и приобрело знакомое отстраненное выражение, какое бывало во время разговоров с чайкой. – Я спросила Янника насчет булочки, и он сказал, что она была совсем свежей. Ее явно испекли сегодня.
Так и есть, подумал Келлен. Кусок, который он поднял с земли, был мягким, с хрустящей корочкой.
– Вот почему мы не нашли ни одной маковой булочки. – Келлен догадался, к чему она клонит. – Их испекли гораздо раньше, до того, как все проснулись.
Неттл кивнула.
– Я тут подумала, – сказала она. – Мне еще вчера утром кое-что показалось странным, но я никак не могла сообразить, что именно.
– И? – спросил Келлен.
– Когда мы пришли поговорить с Клевер, она только закончила собирать древесный сок, и никого это не удивило. Но это значит, что она встала рано. Очень рано. – Неттл выразительно посмотрела на Келлена. – По меньшей мере за час до рассвета.