Паутина [ Авт. сборник]
Шрифт:
Я стоял босиком у окна и видел, как тетя привязала лошадь к изгороди, вытащила из повозки какой-то белый сверток и вошла в дом. В доме ее никто не встретил, и через несколько секунд ее шаги послышались возле спальни. Щелкнула задвижка в спальне, и раздался удивленный и не очень приветливый голос матери.
— Харриет?! Ты? Так скоро? Уж не взяла ли ты с собой и ребенка? Подумать только, заставить такую крошку проделать весь путь от дома до нас!..
— Я знаю, это было не очень разумно, — запинаясь, произнесла тетя Харриет, — но… Что мне оставалось делать? Я должна
Некоторое время из спальни не доносилось ни звука. Потом Харриет сказала:
— Ты знаешь, моя кроха тоже очень симпатичная. Взгляни, Эмили! Разве нет?!
Вслед за этим наступила секундная тишина, а потом раздались обычные женские сюсюканья, которые уже успели мне за эти дни порядком надоесть. По-моему, оба младенца не могли так уж сильно отличаться друг от друга, во всяком случае настолько, чтобы об этом стоило так долго верещать. Наконец мать сказала:
— Я очень рада, Харриет, дорогая. Генри, вероятно, счастлив?
— Ну да, конечно, — ответила Харриет, но по ее голосу даже я понял, что она чем-то очень встревожена. — Она родилась неделю назад, — торопливо продолжала тетя, — и я… Я не знала, что мне делать, пока не узнала, что у тебя преждевременные… И тоже девочка… Я подумала…
Она помолчала, а потом стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно естественнее, словно между прочим, спросила:
— Вы уже получили Метрику для вашей крошки?
— Разумеется! — ответ матери прозвучал, как удар хлыста. Я невольно представил себе выражение ее лица, с которым она произнесла эти слова. Когда она заговорила вновь, голос ее звучал еще резче.
— Харриет! Ты хочешь сказать, что ты еще не получила Метрику?!
В ответ не раздалось ни слова, но мне послышался звук сдавленного рыдания. Холодно и жестко мать произнесла:
— Харриет, дай-ка мне взглянуть на твоего ребенка как следует!
Несколько секунд я ничего не слышал, кроме всхлипываний тетки. Потом она тихо и неуверенно сказала:
— Ведь это такая малость, Эмили… Я думаю, тут нет ничего страшного…
— Ничего страшного?! — рявкнула мать так, что я вздрогнул. — И ты… Ты посмела притащить своего монстра в мой дом, да еще набраться наглости сказать: «Ничего страшного»!
— Мо… монстра? Ты сказала, мо... — в голосе Харриет звучала такая острая боль, словно ее жгли каленым железом.
— Немудрено, что ты не посмела звать инспектора, — холодно произнесла мать. Выждав несколько секунд, пока тетка не успокоилась, она продолжала — Мне хотелось бы знать, Харриет, зачем ты принесла… это сюда? Зачем ты пришла с… этим? А, Харриет?
Прежде чем ответить, тетя несколько раз всхлипнула, а когда начала говорить, голос ее звучал тускло и безжизненно.
— Когда она… Когда я увидела ее в первый раз, я хотела убить себя. Я знала, что ее никогда не признают настоящей, хотя отклонение это почти незаметно. Но я не сделала этого, потому что подумала, что сумею как-нибудь
Мать молчала, и тетя, вздохнув, продолжала тем же безжизненным голосом:
— Я не знала, просто понятия не имела, как это сделать. Я просто… Просто надеялась. Я знала, что могу продержать ее немного у себя, пока ее не отберут… Ведь по закону дают месяц. Целый месяц… Всего месяц, а потом необходима регистрация и… я решила воспользоваться этим сроком. Держать до последнего…
— А Генри? — перебила ее мать. — Что Генри говорит?
— Он… сказал, что мы должны заявить немедленно. Но я не позволила ему… Я не могла! Эмили, я не могла! Ведь это уже третий раз! Я держала ее на руках и молилась, молилась и… надеялась. А потом, когда я узнала, что у тебя преждевременные… и тоже девочка, я подумала…
— Что ты подумала? — холодно и удивленно спросила мать. — Какое это может иметь отношение ко мне? Хоть убей, не понимаю, к чему ты клонишь?
— Я подумала, — еле слышно произнесла тетя, — если бы я могла оставить свою крошку у тебя, а с собой взять твою…
Судя по воплю, который издала мать, она не сумела даже найти слов, которые бы выразили ее омерзение и ужас.
— Да ведь это же только на день-два, не больше!.. — торопливо взмолилась тетя Харриет. — Только пока я получу Метрику! Ты… ты же моя сестра, Эмили, моя родная сестра! И только ты можешь мне помочь теперь! Помочь сохранить мою дочь! — Она расплакалась.
Некоторое время мать молчала. Потом она заговорила.
— Никогда в своей жизни, — взвешивая каждое слово произнесла она; — я не слышала ничего более возмутительного! Прийти сюда в надежде, что я… я буду помогать тебе в этом ужасном противозаконном деле!.. Должно быть, ты просто помешалась, Харриет! Подумать, что я могу одолжить… — она не успела закончить свою речь, как послышались тяжелые шаги отца, прошедшие мимо моей комнатушки и остановившиеся на пороге спальни.
— Джозеф! — с пафосом обратилась к нему мать. — Скажи ей, чтобы она ушла отсюда. Скажи ей, чтобы она убралась прочь и забрала с собой это!
— Но ведь… — озадаченно пробормотал отец. — Ведь это же Харриет!..
Тогда мать подробно, не стесняясь присутствия тетки, рассказала ему все.
— Это… Это правда, Харриет?! — по-видимому, не до конца поверив, обратился к тете отец.
Та помолчала, а потом заговорила устало и обреченно:
— Это уже третий раз. Они опять заберут мою дочь, как забрали первых двух, а я Я не вынесу этого. И Генри… Я уверена, он выгонит меня и найдет себе другую жену, которая родит ему нормальных детей. И тогда для меня все будет кончено. Я пришла сюда в последней надежде… Пришла за помощью или… хотя бы за участием. Если мне и мог кто помочь, так только Эмили… Но теперь я вижу, как это глупо было с моей стороны — прийти к вам! Как глупо было надеяться на вас!