Паутина будущего
Шрифт:
— Отказываюсь отвечать.
— Мой журнал закрыт. — Куртис посмотрел на Уорэлла и улыбнулся, но чисто формально, неискренне. — Мистер Уилтон, я могу предъявить вам обвинение в нападении на человека, воровстве, незаконном потреблении наркотических веществ, незаконном хранении медицинского аппликатора и еще в полдюжине уголовно наказуемых деяний. За одно только вторжение в частную жизнь другого гражданина и разглашение его личных секретов вас могут сослать в Неваду лет на восемь. Вы хотите сказать мне правду или предпочитаете получить прекрасный черный загар?
— Отказываюсь отвечать.
Куртис сделал рукой пренебрежительный жест
— Мой журнал закрыт, сынок. Запись больше не ведется. Но мои вопросы обладают законной силой. Это твой последний шанс. Тебе ведь никогда раньше не предоставляли последний шанс. И никогда не предоставят. Меня всегда изумляет, когда люди не понимают таких простых вещей. — Он повернулся к Уорэллу. Жалюзи с шумом упали на место. — Твой последний шанс.
— А что… — Уорэлл поднял голову и тоже посмотрел на Куртиса. — А что, если это правда? Что, если я действительно выследил этого человека? Что тогда?
— Он погиб? Или ранен?
— Этот парень… — Уорэлл облизнул пересохшие губы, — получил кое-что в нос. Но в общем-то, когда я ушел, он был в порядке.
Куртис кивнул:
— Больше ничего не хочешь сказать?
— Я был заведен. У них там была маленькая обезьяна-человечек, который все время хотел слямзить мои трубки. Он говорил странные вещи, а в конце пытался ударить меня.
— И ты решил отравить кого-то другого? Случайное возмездие?
— Жизнь вообще случайна, — выдал философскую сентенцию Уорэлл.
— Послушайте, мистер Уилтон. — Уорэлл удивленно посмотрел на него. — Мой журнал снова открыт на запись.
После этих слов Куртис сделал длинную паузу и спокойно, холодно и оценивающе разглядывал Уорэлла. Парень, безусловно, мнил себя угрозой для общества. Он добивался свободы анархиста и социопата. Куртис обратил внимание на ярко-розовые шрамы, видневшиеся из-под шляпы Уорэлла. Заметил он и скрытую ярость в глазах юноши. Он видел ненависть, но видел также и реальный объект этой ненависти.
— К вам никаких претензий, Уорэлл. Вам полагается вознаграждение за сообщение о преступлении. Ожидайте чек на сумму девятьсот новых долларов. Весомая добавка к вашему бюджету, не правда ли?
— Да.
— Держитесь за вашу ненависть, юноша. Она сохраняет вас как личность. Это хорошо. Только советую вам выучиться еще чему-нибудь, кроме умения ненавидеть. — Он кивнул головой: — Вы все сделали правильно. — Потом он наклонился и поднял сворованный у Кристофера чоп. — Это я заберу с собой.
Уорэлл не препятствовал Куртису. Он даже не выпустил вслед пару клубов дыма, поскольку был совершенно уверен, что его посетитель никак не отреагирует на это. Возможно, Куртис Фалько, сотрудник Службы генетической безопасности, даже ничего и не почуял. А может быть, просто привык ко всему этому.
Уорэлл Уилтон лежал на полу и думал о девяти сотнях долларов.
Куртис стоял и ждал лифт, который лязгал и клацал в узкой обшарпанной шахте. Именно в таких полуночлежках обычно и предпочитают жить психи типа Уорэлла. Дом дурно пахнул, и не столько дымом и прогорклым запахом давно не мывшихся людей, сколько поселившимися здесь отчаянием и презрением. Здесь жила колония людей, отказавшихся от общества. Они были прямой противоположностью генетическим отказникам, которые, наоборот, жаждали воспользоваться правами и возможностями, предоставляемыми
«Пусть живут как хотят», — подумал угрюмо Куртис, втискиваясь в не желавшие открываться двери лифта.
Куртис сравнивал свою работу с игрой в шахматы против соперника, который, проигрывая, переворачивает доску с фигурами. Начальная стадия его исследований представляла собой чисто интеллектуальные упражнения. Надо было просеять через сито массу статистических данных, сделать соответствующие предположения и собрать необходимые свидетельства. Все казалось ясным и несложным. И вдруг, словно взорвавшись, все меняется. Те, кого он преследовал, в отчаянии пытались изменить правила игры. Они пытались либо скрыться, либо подкупить каких-либо мелких чиновников, либо, в самых крайних случаях, прибегали к насилию. Именно так он потерял двух помощников, которые были убиты в отчаянной схватке. Два человека, которых он знал, доверял им и по-своему любил, погибли только потому, что его противники не умели достойно проигрывать. Потерял он также одного из инспекторов. Не всегда все сводилось к столь печальному концу, но иногда, и даже слишком часто, финал был неприятным.
Воздух на улице был уже горячий, словно в доменной печи. Морская вода испарялась, и влага усиленно конденсировалась в воздухе. Липкий пот выступил на его лице и руках. Но Куртиса это не смущало. Он вынул из кармана отражающий капюшон и надел его; потом он вытянул из рукавов защитные манжеты и прикрыл запястья и ладони. Свернув за угол, он сел в почти пустой трамвай; минут через десять он сошел и заглянул в кафе «Сладкоежка». Там было темно и прохладно. Он заказал мороженое и бокал шипучего прохладительного напитка. Попробовав мороженое, он счастливо, по-детски улыбнулся и приступил к работе.
Куртис внимательно посмотрел на чоп, который был у него в руках. В течение всего времени существования полиции сыщики, глядя на какую-нибудь улику или оружие, мечтали: «Если бы только эта вещь могла заговорить, какую бы историю она рассказала?» В данном случае эта мечта осуществилась.
Он положил свой чоп рядом с конфискованным. Они были очень похожи. Его собственный чоп был сделан компанией «Реактикон», принадлежащей ВВС США, которым все еще принадлежало большинство орбитальных спутников, а следовательно, и каналы связи. Второй чоп был выпущен в «Хальсион Компьютер Компани» и представлял собой так называемую «модель J», несколько более тяжеловатую и менее удобную в обращении. Было видно, что он постоянно находился в употреблении и осуществлял несколько десятков различных операций. Вдобавок чоп явно нуждался в подзарядке.
Куртис улыбнулся. Как и в прежние дни, неживой объект мог заговорить, если только у того, в чьих руках он был, хватало ума выслушать. Несомненно, Куртис мог бы сделать массу умозаключений и выводов, касающихся прежнего владельца чопа, из одних только чисто физических исследований. Многое мог сказать, например, анализ ворсинок ткани и пыли на футляре прибора. Но сейчас Куртис был настроен на более прямой путь расследования.
Он использовал свое право инспектора Службы генетической безопасности срывать «электронные пломбы» с подозрительных чопов и считывать информацию, которую они содержали. С помощью своего чопа ему это удалось на удивление легко; бывший владелец не особенно заботился о засекречивании информации; все входы и порты были открыты.