Паутина будущего
Шрифт:
Наконец они подошли к глухой стене в конце длинного, слегка спускающегося вниз тун наш. Дальше идти было некуда.
— Зачем мы сюда пришли? — спросил Мэддок.
Марианна, обернувшись, слегка улыбнулась ему, потом снова обратилась лицом к стене. Она что-то нажала в своем чопе, и стена открылась. За открывшейся дверью была черная пустота, какая-то неосвещенная пещера, в которой эхом отражался звук медленно текущей воды.
Глава восемнадцатая
Никто не спешил войти в открывшуюся дверь, и Мэддока это, как ни странно, несколько успокоило. Ему уже порядком надоело
Марианна сделала шаг в темноту, но затем обернулась, чтобы кое-что объяснить:
— Мы должны спуститься по ступеням до самого низа, где вода будет нам по пояс. Направо глубина увеличивается, поэтому будем придерживаться левой стороны. У дальней стены будет лестница, по которой мы выберемся наружу.
Она коротко, успокаивающе улыбнулась, потом повернулась и исчезла в темноте. Звук ее шагов по металлической лестнице звонко отражался от бетона и воды.
Следующей пошла Катя, сохранявшая бесстрастное выражение лица, хотя едва заметная улыбка выдавала ее удовлетворенность приближающейся перспективой действия. Всю жизнь она любила приключения, и потайные туннели вызывали у нее щемящее детское чувство радости. Ремесло шпиона уже давно свелось к добыванию данных из памяти различных электронных устройств вместо старых методов, заключавшихся, образно говоря, в подслушивании у окна. Тем не менее Катя обожала подслушивать и нисколько не стыдилась этого.
Шарлин была менее оптимистична.
— Давайте-ка задержимся на секунду, — громко сказала она и резко остановилась.
Мэддок и Кристофер, следовавшие за ней, тоже вынуждены были остановиться. Шедшая впереди Катя обернулась и из темноты посмотрена на Шарлин.
— Что случилось? — спросила она совершенно спокойным голосом, как будто спускаться в темный, заполненный водой подвал было самым обычным делом.
— Куда мы идем? И зачем?
Катя слегка наклонила голову, как бы переоценивая пригодность Шарлин к тому, чем они собираются заняться.
— Вы — контрабандистка или нет?
— Нет.
— Ты — контрабандистка. — Мэддок коснулся ее локтя и подождал, пока Шарлин сердито обернется к нему.
Она презрительно посмотрела на него, но сдержалась и молча выслушала его слова.
— Шарлин, мы — контрабандисты в том смысле, что незаконно переправляем людей из одного места в другое. Ты и я. Мы оба видели, как опасно ждать и не действовать. Ты ведь имела короткий разговор с тем высоким, черным и волосатым парнем. Ты знаешь то, дорогая, о чем эти наши друзья только догадываются. Мы должны пойти и сделать это.
Шарлин упрямо скрестила на груди руки:
— Это заходит слишком далеко. Я люблю хорошую шутку, но, простите, когда я снова приступлю к своей работе над проектом электростанции на реке Огайо?
— А ты уверена, что в самом деле хочешь этого?
Проницательный вопрос Мэддока застал Шарлин врасплох. Впервые в жизни она честно спросила себя: чего, собственно, она хочет. Ей нравилась работа инженера-энергетика. Ее должность специалиста по чрезвычайным ситуациям давала возможность путешествовать и предоставляла массу интересных проблем, которые надо было быстро решать. Она даже любила, когда случалась какая-нибудь крупная неприятность, для устранения которой
Ситуация, в которой она оказалась сейчас, была новой и волнующей. Она подразумевала владение совершенно новыми навыками, но в то же время требовала и уже имевшихся у Шарлин технических знаний.
Она также вынуждена была признать, что данная компания ей нравится. Катя и Марианна, каждая по-своему, были очень красивы, да и Кристофер привлекал ее своей загадочностью.
Более того, если она покинет их и вернется к своему проекту, то наверняка никогда не получит ответов на вопросы, назойливо вертящиеся в ее голове. Как Стенелеос Магус LXIV перенес Мэддока из прошлого в настоящее? Где находится та странная пещера, сотканная из паутины? И что это, черт возьми, все-таки была за мерзость, которая преследовала их в этой пещере?
Она должна все это узнать. Кроме того, она была не против того, чтобы нарушить некоторые законы, особенно правила генетического карантина. Как и многие другие, она чувствовала, что Атланта становится слишком уж придирчивой со своими постоянно пополняющимися списками «тенденций» и «предрасположенностей».
— Ладно, топай вперед, — сказала она Кате, добавив в голос немного рычания для эффекта.
Катя совершенно спокойно кивнула и начала спускаться вниз по ступеням, туда, где тихо бежала холодная вода. Улыбаясь, как дурачок, Мэддок спускался следом за Шарлин, довольный ее замешательством. Он, конечно, понимал, что нехорошо радоваться тому, что Шарлин не без его помощи вовлечена в полосу больших затруднений и неприятностей, но сейчас он старался об этом не думать. Кроме того, Мэддок знал, что девушка довольно скоро с лихвой отыграется на нем, и поэтому сейчас злорадствовал, пока еще имел такую возможность.
Кристофер замыкал процессию, остановившись у тяжелой двери, чтобы закрыть ее за собой. Дверь встала на место, издав неприятный скрежещущий звук, заполнивший подземелье и быстро стихший. Затем Кристофер начал спускаться в темноту.
Темнота и сырость оказались самой худшей частью одиссеи Мэддока. По мере спуска ступени становились все более скользкими и потому предательскими, что совсем ему не понравилось. Перила по обеим сторонам лестницы были сделаны из полированного холодного металла; за ними, казалось, ничего не было, кроме бездонной пустоты. Когда наконец его ноги коснулись воды, то грубый ледяной холод пронзил его от кончиков пальцев до колен. Он заставил себя сделать шаг вперед, ощущая, как ледяная вода поднимается от его щиколоток к коленям, потом к бедрам. С большим трудом дался ему следующий шаг, когда вода обожгла холодом его пах, потом она поднялась до пояса.
К счастью, больше вода не поднималась. Мэддок шел на звук небольших водоворотиков, создаваемых идущей перед ним Шарлин.
В один момент Кристофер сзади положил руку на его плечо, как бы поддерживая и успокаивая ирландца. С одной стороны, самолюбие Мэддока было уязвлено тем, что кто-то сомневается в его способности самостоятельно проделать весь этот путь. Но, с другой стороны, он был благодарен Кристоферу за это прикосновение. Никто не сказал ни слова, но в черной шахте стало чуть менее одиноко.