Паутина и скала
Шрифт:
Черн: Сокровище!
Белл: Золотое дно!
Черн: Замечательный автор!
Белл: Лучшего в фирме не бывало!
Черн: Это все равно, что наткнуться на золотую жилу!
Белл: Что собирать деньги с тротуара!
Черн: Роса небесная!
Белл: Хлеб, отпущенный по водам!
Оба: Это манна!.. Божья милость!.. Грандиозно!
А тем временем свет
И покуда свет появляется и исчезает, покуда кошка, подраги shy;вая, крадется по забору в заднем дворе, Джордж ежедневно слы shy;шит в полдень шаги Эстер по лестнице:
Эстер, ее румяное лицо сияет утром, она веселая и оживлен shy;ная, как птичка: Какие новости? Есть новости, малыш?
Джордж, неприветливо, сердито, ворчливо, как медведь: Нет.
Она: Письма от них пока не было?
Он: Нет! Не было!
Она: Ну, его, разумеется, нельзя ждать так скоро. Дай им вре shy;мя.
Он, сплетя пальцы, подавшись вперед, глядя в пол: Я дал им время. И ответа не жду.
Она, раздраженно:Не болтай ерунды! Ты знаешь, что ответ будет!
Он: Ты несешь ерунду! Прекрасно знаешь, что я не получу от них ответа!
Она, чуть повысив голос в раздражении: Право, не понимаю, как человек с твоими способностями может сказать такую чушь!
Он: Потому что никаких способностей у меня нет, и я вынуж shy;ден по восемь часов на день слушать твою чушь!
Она, громким, взволнованным, предостерегающим голосом: Опять начинаешь!
Он, злобно: Как бы я хотел, чтобы ты опять прекратила! Но знаю, что надежды на это нет!
Она, еще более громко и взволнованно, с легкой дрожью в го shy;лосе: О, значит, хочешь, чтобы я ушла? Хочешь от меня избавить shy;ся? Так?
Он, бормочет: Ладно! Ладно! Ладно! Ты не права! Я прав! Твоя взяла!
Она, дрожащим голосом, угрожающе: Смотри, если хочешь – уйду! Тут же! Уйти или нет?
Он, угрюмо бормочет, как и прежде: Ладно! Ладно! Ладно! Будь по-твоему!
Она, чуть взвизгивая в конце фраз: Ты этого добиваешься? Этого хочешь? Стремишься от меня избавиться? Хочешь, чтобы я ушла – а?
Он, бормочет с отвращением: О, Господи! – Встает и направ shy;ляется к окну, бормоча: – Делай, что хочешь, черт возьми, толь shy;ко оставь меня в покое.
Опирается руками о подоконник и уныло глядит в задний двор, свет появляется, тускнеет, исчезает, появляется и исчезает, становится ярче, сияет и угасает.
Она, срывающимся голосом, близким к истерике: Ты этого
Он, повернувшись, с безумным криком, зажав истерзанные уши: Черт побери – да!.. Уходи! Убирайся!.. Делай, что хочешь! Оставь меня в покое, ради Бога!
Она, пронзительным, надтреснутым голосом: Ухожу!.. Ухо shy;жу!.. Прощай!.. Ухожу!.. Больше не потревожу!.. Оставлю тебя в покое, раз так хочешь. – Ответа на эти слова не следует. Она рас shy;хаживает по комнате, разговаривая с Кем-то, словно Офелия, до shy;верительным, трогательным, театральным тоном: Прощай!.. Все!.. Конец!.. Уже нехороша!.. Он порвал с нею!.. Устал от нее!.. Она любила его, приходила и стряпала ему… Сносила все оскор shy;бления, потому что обожала его… Но теперь все кончено! Она ему надоела!.. Он получил от нее все, что хотел… попользовался ею… Теперь она ему не нужна!
Он, внезапно оборачиваясь, словно обезумевшее, загнанное животное, с горловым рыком: Попользовался тобой!Ах, ты… на shy;глая девка… это я тобой пользовался! Ты мной пользовалась!
Она, совсем как Офелия, нежно-рассеянно, прерывисто, смиренно и прощающе, Кому-то во Вселенной: Ничего!.. Я по shy;нимаю!.. Он порвал с ней!.. Она была рабыней ему все эти годы… Не отходила от него, утешала его, верила в него… Думала, он ее любит, но теперь понимает, что ошиблась… Ладно! Ладно! Она уходит!.. Она ему больше не нужна, он ее прогоняет!.. Вышвыривает!.. Он получил от нее все, что хотел! Она отдавала ему любовь и преданность… Думала, он нуждается в этом, но ему это больше не нужно… Он использовал ее… Теперь все кончено…
Он, в бешенстве расхаживая по комнате, язвительно обраща shy;ясь к своему Доверенному Лицу где-то в Солнечной Системе: Использовал ее! Получил все, что она могла дать! Черт возьми, это просто восхитительно! Использовал ее! А теперь все кончено! и с насмешливой жеманностью: – Вот это мне нравится! Даже слов нет! Использовал ее! Последняя шлюха и то возмутилась бы!
– И внезапно опять с рыком грубо обращается к ней: – Да, черт возьми, я использовал тебя только тем, что отдавал тебе свою юность – свою жизнь – свою силу – свою веру – свою предан shy;ность – свою любовь; отдавал тебе всю пылкость, поэзию и гор shy;дость юности, ее невинность и чистоту – и зачем! Ради чего!.. Черт побери мою невезучую, жалкую, злополучную жизнь – по shy;тому что я любил тебя – любил больше жизни!..Использовал ее! Да, клянусь Богом, использовал тем, что любил – эту женщину, которой пора думать о безмятежной старости – как стала бы любая другая на ее месте! – которой надо бы в оставшиеся годы примириться с Господом! Да, использовал ее тем, что отдавал ей юношеские обожание и преданность, воспламенял ее таланты страстностью, поэзией, гением, вдохновением жизни молодого мужчины! Использовал ее! Да, черт меня побери за то, что был и остаюсь помешанным, одурелым, одурманенным рогоносцем! Вот так я тебя использовал – и получил по заслугам!