Паутина из шрамов
Шрифт:
Иногда требовалась хитрость, чтобы получить своё, особенно, когда нас селили хотя бы по двое в комнату. Нужно было быть изобретательным. Иногда можно было использовать ванную за сценой или комнату на вечеринке после шоу. Когда я жил с Линди, от случая к случаю не было проблем. Однажды вечером я столкнулся с одной девушкой из Небраски. Ирония в том, что Небраска — кукурузный штат, а её лобковые волосы напоминали точную структуру кукурузного шёлка. В жизни встречал много разных лобковых волос: густые, длинные, короткие, бритые, какие угодно. А у этой девушки рос чёрный кукурузный шёлк на лобке. Она была милой, кроткой, не девкой, не шлюхой, не какой-то девкой, слоняющейся за
Иногда я объединял мою страсть к наркотикам с девушками. Мы только что отыграли в Южной Каролине, я был немного пьян, и поэтому сразу отправился на охоту за кокаином. Бармен в клубе нашёл для меня полграмма, и я быстро с ним расправился. Поэтому я был бесконтрольно возбуждённым, когда одна толстая девушка подошла ко мне. У неё был где-то пятьдесят третий размер, с необычной короткой формой. Её талия была довольно большой, а груди как огромные ракеты, которые располагались от локтей вверх до конца рук. Она была симпатичной, хотя вовсе не тот тип, на который я когда-либо западал. Но у неё был наш альбом, и она сказала мне, что я её любимый поэт всех времён. Она дала мне письмо, в котором среди прочего говорила, что мой член — это дельфин, а её киска — океан, и что я должен поплавать в этом океане. Она также написала, что поклоняется даже земле, по которой я ходил, и что она — мой слуга и сделает всё, что угодно для меня.
— Можешь найти для меня кокаин? — спросил я.
Конечно, она могла. Нам просто нужно было поехать в трейлер её дяди в соседний район. Мы приехали туда, там были пушки, пивные бутылки, сигареты, карты для покера, это было настоящей прибежище белой швали в трейлерах. Она достала кокаин, мы пошли в её маленькую квартирку и сделали абсолютно всё. Когда закончился кокаин, вся одежда слетела с нас сразу же, и у меня был лучший секс в туре с наименее вероятным кандидатом. Потому что она не была типично сексуальной, не было давления, случилось то, что случилось. И мы занимались этим всю ночь с её большой, красивой, похожей на подушки грудью и её безумными экстра-большими формами. Всё время, что мы трахались, она говорила мне, что её мечта сбывалась и к тому же в самом лучшем виде. Позже я обнаружил, что она положила в письмо для меня двадцать таблеток кислоты, так что я смог обменять их в следующем городе на немного кокаина.
К нашему приезду в Новый Орлеан тур уже сворачивался, но уровень удовольствия и взволнованности возрастал. Мы играли в одном из зданий старой Мировой Ярмарки, и у нас были шикарные комнаты за кулисами, с душевыми, кроватями и коврами от стены к стене. Мы уже закончили сет, когда прекрасная молодая женщина зашла в нашу гримёрку. У неё были обесцвеченные белокурые волосы, красные как пожарная машина губы и гигантские ресницы, которые делали её похожей на перевоплощённую южную версию Мерилин Монро. Так как я был склонен заниматься этим всё время, я сделал первый шаг до того, как кто-либо с ней заговорил. Я схватил её за руку, завёл в ванную и спросил, не побудет ли она рядом, пока я принимаю душ.
Как только я начал принимать душ, она стала безупречно исполнять роль Мерилин, поющей Happy Birthday Джону Кеннеди. Я вышел из душа, готовый начать. Она тут же сбросила одежду, и мы занялись любовью на полу. Я знал эту девушку пять минут, но был уверен, что привязался к ней. Мы провели ночь вместе, и я узнал больше о ней, включая то, что она посещала Католическую школу (позже она станет вдохновением для песни Catholic School Girls Rule [24] ).
На
24
(англ.) Католические Школьницы Правят.
— Мне нужно тебе кое-что сказать. Мой папа — шеф полиции, и весь штат Луизиана ищет меня, потому что я сбежала. О, и кроме того, мне всего лишь четырнадцать.
Я был не очень испуган ее признанием, потому что даже если бы она сказала шефу полиции, что влюблена в меня, он не застрелил бы меня ни за что. Но я очень хотел отправить её домой ко всем чертям. Итак, у нас был секс ещё раз, и она сделала мне интересный комплимент, который я никогда не забывал. Она сказала:
— Ты занимаешься со мной любовью как профессионал.
Я сказал, что ей надо поразмыслить над этим, потому что ей особо не с чем сравнить. Я посадил её на автобус и отправил назад в Новый Орлеан.
А с Джеком Шерманом всё дошло до предела предыдущей ночью в Новом Орлеане. Мы прошли через все круги ада с ним по всей стране, и он несколько раз почти уходил. Но тогда мы играли довольно хорошо, и шоу становились лучше и лучше. Всякие шутки между песнями были огромной частью наших выступлений. Это было в порядке вещей для нас, выделять время на разговор со зрителями. Эти перерывы бесили Шермана. В Новом Орлеане Фли порвал струну во время первой песни, и я начал дурачиться. Джек бросал на меня злобные взгляды или говорил продолжать шоу, в общем, высказывался негативно. На это я ответил, вылив на него несколько кувшинов ледяной воды, пока он играл соло. Это не было актом ненависти, это было больше театрально, то есть то, чем ты занимаешься, если ты вокалист.
Джек в шоке посмотрел на меня и схватил свой микрофон:
— Я хочу, чтобы вы все знали — это историческое шоу, потому что это последний вечер, когда я играю с Chili Peppers.
Затем я подошёл к микрофону:
— Я хочу, чтобы вы все знали, что это шоу исторических пропорций, потому что это последний вечер, когда нам нужно играть с этим засранцем.
По-настоящему театрально. Зрители были в наших руках. Они гомонили: «Это часть шоу? Все по правде?». И все молчали. Джек и я уставились друг на друга. Он подошёл к микрофону и сказал:
— Я думаю, ты должен передо мной извиниться, чувак…
Ещё одна пауза, и потом я наклонился к микрофону:
— Я думаю, это ты должен извиниться, чувак.
К тому времени Фли сменил струну, он вернулся, и мы продолжили играть. Но это была одна из самых зрелищных взбучек, потому что она вызвала суматоху и сделала из этого шоу-бизнес.
Джек был крайне прямым человеком, ну просто очень прямым. Он это даже не играл. Это и было тем, что нравилось в нас людям. Отзывы после шоу были такими: «Музыка действительно интересная. Мы отлично потанцевали. И вы, парни, самые забавные из всех, что мы видели».
Да благословит Бог Джека за то, что он не оставил группу в подвешенном состоянии. Несмотря на то, какими нелепыми, враждебными и озлобленными были наши с ним отношения, это время было важно для нас. Даже на том бесконтрольном туре каждый раз, когда я спускался со сцены, я чувствовал себя на подъёме. Это было самым лучшим кайфом. Не играло роли даже то, что на улице холодно, а нашим закулисьем был открытый внутренний дворик. Мы всё рано шли в этот холод, истекая потом и говоря: «Вы можете в это поверить? Им понравилось. Давайте выйдем на бис и сыграем новую песню».