Паутина Лайгаша [=Ворон]
Шрифт:
Воин дернулся вперед, чтобы что-то ей возразить, однако раны заставили его зашипеть от боли.
– Я знаю все, что ты хочешь сказать! – негодующе фыркнула Пээ. – Что ты дал слово. Что ты получил приказ. Но только честно – теперь, когда ты знаешь, чего они стоят, – ты мог их остановить?
– Я мог их задержать, – Фрейн по-прежнему смотрел на огонь.
– Считай, что я задержала талиссу. А может быть, даже уничтожила. Без магии им в Лайгаше не продержаться и дня.
– Не думаю, – скептически буркнул Фрейн. – Я и безо всякого колдовства
Пээ улыбнулась. Бальдр действительно был способен многое. Но, похоже, он все же не до конца представлял себе все возможности Денетоса.
Например, он так и не видел виконта.
Они замолчали, и лес молчал вместе с ними. Странный это был лес – порой он притворялся прозрачным и ласковым, порой представал первозданной чащей.
Лайгаш отбрасывал на него свою тень, как Ворон отбрасывал тень на души своих жрецов. Этот лес не был обычным лесом – он лишь казался им. Чужаки слышали пение птиц и видели звериные тропы, солнце ласково серебрило капли росы на листьях и улыбалось из неглубоких озер.
Но в них лес почему-то все еще видел своих.
– Пойми, малышка, это дело чести, – еле слышно проговорил Фрейн. – Ты – человек свободный, твои собратья примут тебя, что бы ни случилось. А я куда теперь сунусь?! Да надо мной каждая крыса в Трумарите смеяться будет!
– Кто-нибудь слышал твой разговор с Денетосом? – лицо Пээ внезапно стало сосредоточенным.
– А, что с тобой говорить, – голос воина был все таким же потухшим. – Да какая разница: слышал – не слышал? Я слышал! Тебе этого мало?!
– Вряд ли ты сам примешься трепаться об этом по всему Двэллу!
Фрейн мотнул головой.
– Хватит об этом. Давай спать. Я и так сейчас передвигаюсь, как беременная улитка, а нам еще шагать и шагать.
– Я тебе предлагала воспользоваться магией! – возмутилась Пээ. – Сам же упираешься.
– Угу. Сам. Давай на этом и закончим, – он демонстративно зевнул. – Поможешь мне лечь?
Когда Бальдр ненадолго забылся, девушка подбросила в костер охапку хрустящих сучьев и тихо прошептала:
– Значит, говоришь, никто не слышал… x x x
– Особенно приятно, что жрецы теперь знают, каким путем мы идем, – Терри, как всегда, оказался практичен. – Давайте прибавим шагу, господа.
Что-то шло не так. Он знал, что друзья порой считают его излишне холодным, чересчур много взвешивающим и продумывающим. Особенно на фоне Торрера, наивно верящего в счастливую звезду талиссы и предпочитающего хорошую схватку самой изощренной стратегии.
Лунный эльф действительно был немногословен. Он не видел смысла попусту сотрясать воздух, если не мог предложить решения – одновременно и изящного, и эффективного.
Здесь же решения не было. Они вошли в Лайгаш как победители, с честью выдержав бой с людьми Бальдра Фрейна. И талисса надеялась, что, по крайней мере, первый уровень обороны уже позади.
Однако дальше их вел «ключ». Вел так, как считал нужным. Талисса могла с равной вероятностью и приближаться к сокровищам, и удаляться
Порой Терри завидовал бесшабашности Макобера, спокойной уверенности Бэх и изобретательности Айвена.
Часто его друзья действовали, не понимая до конца, куда ведут их боги и Судьба. Если они оказывались не правы, талисса зализывала раны и продолжала идти вперед. Без потерь.
Но до сих пор она ни разу не бросала вызов ни одному из богов.
Для Торрера Лайгаш, наверняка, лишь новая череда боев, в конце которых их ждет награда. Бэх, похоже, отправилась сюда не без согласия Темеса. Айвена должны привлекать рассказы о могущественных магических артефактах, попавших в руки Лазоревого храма. Макоберу явно просто интересно. Мэтт… Терри улыбнулся. Он не сомневался, что пальцы гнома уже мысленно ласкают изумруды, гладят рубины и творят оправу для бриллиантов.
Сам же лунный эльф ощущал лишь всепоглощающее бессилие – как в тот день, когда ему пришлось покинуть родные Дейронские горы. Но тогда он хотя бы мог объяснить себе, за что Эккиль обрек его на изгнание. И Терри заставил себя идти и не оборачиваться, пока покрытые лесом склоны не остались далеко позади.
Горы учили верить снам, а сон, пришедший к Терри этой ночью, мог с полным правом претендовать на то, чтобы называться вещим.
…Шумная таверна, наполненная запахами кислых щей и не менее кислого вина. Громкие разговоры, стук грошей и кружек об изрезанные дубовые столы. Трактирщик, достойный занять не последнее место в Гильдии воров.
Все, как обычно. Талиссе не часто приходилось сидеть за одним столом с графами.
За дальнем столом, в углу, лицом ко входу четверо. Мэтт, Бэх, Торрер и Макобер. Себя Терри не видел, не видел он и Айвена. Но знал, как можно знать только во сне, что их уже нет с талиссой.
Когда Мэтт вытряс на стол из мешочка несколько сапфиров, друзья наклонились поближе. «Последние», – грустно произнес Торрер так, словно раньше они могли разбрасывать драгоценности горстями.
«А в Лайгаше-то…» – вздохнул Мэтт. Друзья помолчали.
Терри долго еще сидел среди друзей, бесплотный и не видимый для них. Слушал их разговоры, смеялся над их шутками. Однако так и не узнал, что же произошло в Лайгаше.
Всего один раз Макобер обмолвился: «Когда Терри покинул нас…» Значило ли это, что им с Айвеном суждено погибнуть? Или, во что трудно поверить, оставить талиссу?..
Прошло около получаса, и безлюдный коридор начал беспокоить талиссу больше, чем все львы и жрецы вместе взятые.
– Они что-то готовят! – не выдержал наконец Торрер. – Гномом буду – готовят!
– Ну, гномом тебе, предположим, не стать, – рассудительно заметил Мэтт, – если, конечно, не считать бородой те чахлые кустики, что ты бреешь раз в полнолуние, и тот чахлый…
– Мэтти! – укоризненно призвал его к порядку Айвен.
– Что Мэтти? – недовольно пробурчал гном.
– А зря ты не дал ему договорить, – грустно вздохнул Макобер, – теперь мы так и не узнаем…