Паутина Лайгаша [=Ворон]
Шрифт:
Да уж, если бы она сама была в этом так уверена…
Надо будет все же объяснить талиссе свое внезапное исчезновение, а то неудобно как-то получилось. Жаль только, что правду все равно не расскажешь: ведь это ради них она решилась отступиться от Темеса!
– А ты всегда слушаешься, когда паладины дают тебе советы? – нахмурившись, Лентал послал коня в галоп. – Ладно, забыли. Так вот, по легенде их было два брата – Зеантис и Кхарад.
– Близнецы?
Паладин рассмеялся.
– Сомневаюсь. На юге среди магов бытовала даже такая присказка: «Как Зеантис с Кхарадом». Это когда братья оказывались настолько
– Странное имя, – девушка наморщила лоб. – Что-то не припомню, чтобы кого-то называли в честь нашего мира.
– Да потому и не называют, что имя это носил и, думаю, будет носить только его создатель. Хотя и он, приходя на Двэлл, предпочитает называть себя Дайнаэлем.
– Не любит собственное имя? – удивилась Бэх. – А по-моему, очень даже ничего. Звучно, как удар колокола: «Двэлл!».
– Думаю, не в том дело, что не любит. Просто Двэлл – это демиург, в честь которого назван целый мир. А Дайнаэль… Дайнаэль может быть кем угодно. Встретившимся по пути странствующим рыцарем, путешествующим в одиночку небогатым купцом, ушедшим от мира отшельником…
– И ты веришь, что у такого огромного мира был всего один творец? А как же остальные демиурги? – засомневалась жрица. – Помнится, в монастыре нам рассказывали историю творения несколько по-другому.
– Я же тебя честно предупредил, что это лишь один из вариантов. И я совсем не уверен, что самый увлекательный или самый правильный.
– Ну? А дальше? – поторопила паладина Бэх.
– А дальше оба брата стали магами – первыми магами новорожденного мира.
– Один злым, а другой – добрым, я надеюсь? – пошутила девушка.
– Если бы все было так просто! – усмехнулся Лентал. – Они – не добрые и не злые. Скорее, в них сконцентрировано все, что несет с собой магия: красота и амбиции, воля и сила, власть и пресыщение.
– И что стало с Кхарадом?
– Многие считают, что он погиб вместе с Нетертой – городом магов и несбывшихся надежд. Но, похоже, ему все же удалось спастись, хотя вряд ли ты найдешь человека, который смог бы рассказать – как.
– Так он до сих пор жив?
– Не исключено. Только он, конечно, должен быть очень стар. «Стар, как мир», – это как раз тот редкий случай, когда речь идет отнюдь не о метафоре. Представляешь себе, скольких врагов Кхарад проводил до могилы, а то и отправил туда собственными руками? Правда, подозреваю, ему это доставляет уже мало удовольствия: ведь у настоящего мага, Мага с большой буквы, возможности почти как у бога. Если желания исполняются, стоит лишь всерьез захотеть, то постепенно теряется смысл жить дальше. А если ты при этом еще и бессмертен…
– Красивая легенда, – задумчиво протянула Бэх. – Только грустная какая-то, как все твои легенды.
Лентал замолчал: возразить и в самом деле было нечего. Впрочем, ему всегда казалось, что веселыми бывают не легенды, а байки.
– Послушай, – без всякого перехода спросила вдруг девушка, – а что такое для тебя любовь?
Он уже собирался было отшутиться, но, обернувшись и взглянув в доверчивые голубые глаза Бэх, вдруг понял, что не хочет ее разочаровывать.
– Слово, – паладин поймал удивленный взгляд девушки. – Правда,
– Но что-то же ты называешь для себя любовью?
– Слишком многое, чтобы найти между этими чувствами нечто общее. Иного-то слова не придумали, – паладин вновь почувствовал, насколько Бэх еще молода. – Я любил и люблю своих родителей. Ашшарат…
– И друзей?
– А кто тебе сказал, что я не из тех, у кого лишь приятели и знакомые?
Бэх замолчала. Как странно, наверно, человек должен себя ощущать, когда он может рассчитывать только на себя.
– Но неужели между всеми этими чувствами нет ничего общего? – наконец проговорила она. – Ну, скажем, готовность пожертвовать собой ради тех, кого любишь?
– Знаешь, со временем приходит понимание, что ты не вечен, – паладин не был уверен, что Бэх действительно способна его понять, но тем не менее решил сказать ей все, как есть. – А жизнь – одна. И тогда чувствуешь, как глупо звучит: «Я готов отдать за него жизнь». За всех-то ее не отдашь.
– Но тебе плохо без тех, кого ты любишь?
Паладин на секунду задумался.
– Что такое «плохо»? Мне не может быть плохо без Ашшарат: боги всегда с нами, когда мы того…
– Хотим?
– Нет, заслуживаем. С другой стороны, любовь к родителям не заставила меня всю жизнь провести в родовом замке.
– А любовь к женщине?
– Опять совсем иное! Слово то же самое, но… А почему, если не секрет, ты вдруг заинтересовалась этим именно сейчас?
– Просто за последние дни я поняла, что Темес действительно меня любит. И такому богу стоит служить, – дождавшись, пока паладин вновь обернется, девушка взглянула на него так невинно, что он чуть не расхохотался.
Ленталу отчаянно захотелось пошутить – на его вкус разговор получался уж слишком патетичен. Но сделать это сейчас означало порвать ту тоненькую ниточку, что протянулась между ними во время путешествия.
– Это потому, что он принял тебя обратно?
– Что значит «принял обратно»? – обиделась девушка. – Я же не собака, которая ушла к другому хозяину. И потом…
– Ты, безусловно, представляешь собой лакомую добычу для любого бога: красива, умна, отважна, – все-таки не удержался паладин.
Но Бэх не поддержала шутку.
– Он меня простил, – лаконично сказала она, не скрывая, сколь много вкладывает в эти слова. – Просто простил. Это всегда было для меня важно. Я не знаю, понял ли, поверил ли. Но – простил.
– А почему бы ему не простить свою жрицу? – удивился Лентал. – Которая к тому же примчалась к нему сразу после того, как совершила ошибку?
– Почему? Да по тысяче причин! Хотя бы потому, что настоящая жрица не имеет права на такую ошибку. Потому что я отреклась от него, поверив всем тем гадостям, которые наговорила про Тигра какая-то Зирментай – кстати, он, как и ты, почти уверен, что это была Орроба. Потому что я променяла его Силу на другую. И вернулась обратно не раньше, чем осознала, что обещанная мне Сила – не более, чем иллюзия.