Паутина любви...

Anyuta

 – Ты красивая, – отстраненно произнес он, и его рука потянулась к моей щеке, от прикосновения и неожиданности я вздрогнула.

– Спасибо, ты тоже, – не знала, что с ним происходит, да и что вообще говорить. Его рука опустилась ниже, и он пальцем провел по шее, опускаясь к разрезу на груди халата. Надо его остановить. Но так сладко, так нежно, так необходимо. – Антон, – перехватила я его руку, все же разум вернулся и помог мне не поддаться искушению. Но он дернул рукой и, быстро поднявшись, ухватился за мой затылок и притянул к своему лицу, сжимая его. Я только успела вскрикнуть и упасть на его грудь, выставив вперед руки. Но как только они коснулись тонкой материи, уже ощутила горячий бархат его кожи под ней. Он продолжал удерживать меня рукой, поглаживая

пальцем затылок. Мы так и лежали глаза в глаза, дыхание смешивалось.

– Я люблю тебя, Милан. Мать твою, так люблю тебя. А ты холодная… я не нужен тебе, – прошептал он, а я замерла. Столько эмоций разом проснулось и тут же умерло под ядовитой стрелой генов. Я закрыла глаза и покачала головой. Горько. Глаза снова помутнели, и я шмыгнула носом.

 – Нет, Антон, ты пьян. Просто пьян, – уверенно сказала я и попыталась встать, но в следующую секунду уже была повалена на кровать, а надо мной нависал мужчина. – Опять? – устало спросила я.

– Милан, ты не поняла меня? – Он облизал губы и смотрел на меня, ожидая ответа.

 – Слушай, мы буквально несколько часов назад сказали друг другу все. А сейчас ты пьян, ты…

– Нет, – перебил он меня. – Похрен, да. Пьян. Из-за тебя, ты виновата во всем. Я стал сумасшедшим. Я заболел. Я наркоман, малышка. Наркоман, но я зависим не от иглы, а от тебя. Но скажи, неужели ничего не осталось? Он опустил голову, прижимаясь ко мне, сгребая меня руками. Сердце плакало, как и я, из глаз потекли слезы. Не должна. – Малышка, ты же моя, всегда была моей, – шептал он мне в ухо, пока внутри меня происходила борьба. – Скажи мне, не играй, я так устал, любимая, устал быть без тебя.

 – Господи, – прошептала я, когда мои руки обняли его за шею. Я затаила дыхание, чтобы позволить послушать еще те слова, которые так мечтала когда-то услышать. Сердце счастливо забилось и готовилось запоминать этот голос, чтобы потом была возможность достать из внутреннего сейфа эту дозу сил для жизни.

– Милан, – он поднял голову и выпустил меня из объятий, опираясь одной рукой о кровать, другой гладя по волосам, – почему ты плачешь? Я тебе стал настолько противен? Ты меня так ненавидишь за то, что сказал? Я был зол, я… блин, я урод. Ревнивый мудак. Беру все слова обратно, малышка. Я так не думаю, но бешусь, когда ты говоришь про своего Александра. Когда ты отрицаешь, что между нами есть что-то большее, чем секс. Ни с кем не спал, кроме тебя. Потому что идеальная… и не моя. Я не хочу больше прятаться, хочу, чтобы ты была со мной. Ведь я так давно тебя полю… Я закрыла его рот своей ладонью и покачала головой. Не было сил больше слушать, потому что это было сумасшествие. В висках стучало, голова разрывалась от мыслей.

 – Никогда бы ничего не получилось, – сглотнув, произнесла я, стараясь смотреть только на свою руку на его лице. – Сделаю вид, что ничего не слышала, хорошо? Я все понимаю… наверно, новая игра. Ты не можешь любить такую, как я. Мы… черт, нет никаких нас. Понимаешь? Я не могу. Подбородок предательски задрожал, а из глаз вновь потекли слезы. Ненавидела я себя за эту любовь. Зажмурилась, и захотелось просто умереть, упасть в обморок, чтобы избежать этой унизительной и болезненной минуты.

 – Я знаю все, малышка, нам нечего бояться, – услышала нежный шепот и почувствовала легкий поцелуй в губы. – Знаю, что тебе сказал Виталий. Знаю, почему ты так себя повела. Я все понял.

– Знаешь? – удивленно открыла я глаза, смотря в теплую зелень.

 – Да, – улыбнулся Антон, одаривая меня еще одним осторожным поцелуем.

 – Но откуда?

 – Дороти мне позвонила, думала, что ты со мной. Потом набрал Александру, он сказал, что ты с ним. И я разозлился, уехал в ресторан, но ты ждала… меня, малышка. А я мудак, не понимаю… Но все получится, обещаю. Мы просто подождем, – уверял он меня, а мой рот раскрывался, но я ничего не могла сказать. – Свадьба закончится, и он не сможет больше шантажировать меня. И тогда сделаю твоему отцу подарок к первой брачной ночи, поцелую тебя при всех, а потом мы уедем, проведем остаток лета вместе, – шептал он, пока мое лицо вытягивалось.

Шантаж? Папа шантажировал Антона? Чем? Как? С каждым часом становилось все отвратительнее на душе, осознание всего заставило застонать и закрыть глаза. – Милана, скажи мне правду. Если ты на самом деле не чувствуешь ко мне ничего больше, уйду, постараюсь не встречаться с тобой, не целовать тебя, но не смогу перестать любить. Пять лет. Гребаных пять лет вспоминал о тебе и старался забыть, но только сейчас понял почему. Я хочу быть твоим принцем, или Шреком, или похрен кем, как назовешь, тем и буду. Только скажи мне, – его голос надрывался. С каждым словом он вбивал в меня острый кол, прямо в сердце, это было больнее, чем ненависть. Это было тяжелее, это был мой личный ад. Я была загнана в угол своими же тайнами, своим прошлым и своим мраком. – Малышка, открой глаза, – прошептал он. Но как я могла открыть их, ведь не нашла ответа. Правильного ответа. Не имела права сказать, что люблю, больше всех люблю, даже больше самой себя. До боли в костях, до безумия в голове. Люблю так, как никто не полюбит. Я хочу ему поверить, но есть ли у меня для этого свободная жизнь? Нет. Себя потеряла, на одном дыхании жду боли, но ее нет, хотя сердце уже физически болит. Могу ли ему сказать все? Могу ли отдать всю себя? Ведь без него моя жизнь перестала бы быть ценной. А с ним она станет крахом. Его крахом. Разве могла любимого человека обречь на это? Я не хочу быть похожей на своего отца, и поэтому приняла решение. Одно-единственное, неправильное, но спасительное.

48.

Антон

Да почему я такой неудачник? Что за гребаная проклятая жизнь. Я сидел у себя в квартире и смотрел, как мои друзья напиваются вместе с девушками, даже мне привели одну. Но сама мысль о том, чтобы прикоснуться к ней была противна. Душа переворачивалась, когда я смотрел на сидящую рядом брюнетку, старающуюся завести меня. Небрежное прикосновение к бедру, а мне хотелось блевать. Даже мой затуманенный мозг не хотел признаваться себе, что я пропал. «Малышка, моя любимая и… не моя», – от осознания этих слов стало еще хуже, я грубо скинул руки тела с себя, на что получил удивленный взгляд Стаса. Да и пошел ты! Твоя сучка уже норовит откусить твой член, так вперед, чего ждешь и смотришь на меня?! Перевел взгляд на Рому и Настю, которые смеялись над какой-то шуткой Алекса. У каждого есть пара, а я ною как придурок.

– Ты знаешь, где моя сестра. – От внутренних переживаний меня отвлек голос парня, и он сел рядом.

– А она пропала? – равнодушно спросил я.

– Я же тебе звонил и говорил об этом. С отцом поругалась, по словам Дороти, из-за тебя. Скажи, ты совсем идиот или как? – усмехнулся Стас и сделал глоток пива из бутылки.

– Ты в моей квартире, поэтому осторожнее, – предупредил я его.

– Если ты обидишь ее, снова поиграешь, я тебе подкину наркотики и сдам властям, – серьезно сказал он, а у меня это вызвало лишь улыбку.

– Мне нахрен не сдалась твоя стерва-сестра, – выплюнул я слова из себя.

– Вот именно туда она и сдалась, – ухмыльнулся Стас и сжал мое плечо, заставляя посмотреть на него. – Так вот, Антон. Я знаю больше, чем ты думаешь. Даже Милана не предполагает, как много я знаю. Но я буду надеяться, что сейчас не совершаю ошибки. Ты знаешь, где она. Так не понимаю одного, какого хрена ты сидишь тут? Поезжай к ней и сделай так, чтобы моя единственная сестра была счастлива…

– Да заткнись, – перебил я его и сбросил его руку с себя. – Она с Александрам, собирается за него замуж и…

– Ты реально мудак, – рассмеялся Стас. – Александр? Серьезно? Антон, теперь включи свой мозг, хотя сомневаюсь, что он есть, но все же рискну продолжить. Для нее отец всегда был примером супергероя, идеального мужчины. А она плюнула на это из-за тебя. Тебе это ни о чем не говорит? Да она до сих пор сохнет по тебе, только настолько боится это показать, что лучше будет той, кем ты ее считаешь. Это ее защитная реакция против боли. И моя сестра не шлюха, чтобы трахаться со всеми направо и налево. Это я знаю точно. И если она спала с тобой, это тоже говорит о многом.