Паутина времени

Бердникова Татьяна Борисовна

Темные ресницы дрогнули и медленно поднялись. Тата замерла.

Глаза, смотрящие на нее, поражали своей глубиной, своим удивительным цветом – вроде бы серые, а может быть и зеленые, светлые, ясные и в то же время маняще-глубокие, поразительные и потрясающие.

Несколько секунд незнакомец бессмысленно смотрел перед собой. Потом с явным усилием поднял руку и, проведя ею по лицу, еще раз оглядел своих спасителей.

– Wer sind sie?.. – слетел с его губ слабый вздох.

Пашка с Татой переглянулись и синхронно отшатнулись. Марк, моргнув, осторожно

приблизился к ним, глядя с некоторого расстояния.

– Та-ак… – протянул он после некоторого раздумья, – Кто-нибудь из нас знает немецкий?

Его друг сглотнул и неловко потер переносицу. На лице его прорисовалась смущенная улыбка.

– Я… когда-то в школе учил…

– Ага, я тоже, – поддакнула девушка, – Только вряд ли это сейчас поможет. Он… он спросил… что?

– Ну, спросил-то он, полагаю, кто мы такие… или, может быть, где он находится… – Марк тяжело вздохнул, – Паш, давай, пошевели извилинами! Хоть что-то элементарное ты помнишь?

Немец, внимательно слушающий их разговор, неожиданно нахмурился и вжался спиной в ступени. Взгляд его стал затравленным.

– Die Russen? – испуганно пробормотал он, – Sind sie Russen??

На несколько секунд в башенке воцарилась тишина. Ребята переглядывались, пытаясь понять, как реагировать на неожиданный, но, в целом, вполне понятный вопрос, пытаясь и не зная.

Наконец, Пашка собрался с духом.

– Ja… – осторожно отозвался он, медленно выдохнул и, покосившись на друзей, пожал плечами, – Парень, по ходу, неплохо вжился в роль. Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю – он нас боится.

– Спроси, как его зовут, – девушка прижала руки к груди, – Надо же хоть что-то узнать и понять!

– Ща, – Пашка серьезно кивнул и, набрав в грудь побольше воздуха, с явным сомнением выдал, – Wie… wie heisst du?

Парень сглотнул, испуганно оглядел их и, сделав неловкую попытку отползти назад по лестнице, хрипло выдавил из себя:

– Volfgang.

– Его зовут Вольфганг, – перевела Тата, пожимая плечами, – Красивое имя для красивого парня.

– Спасибо, кэп, – буркнул ее брат и, хмыкнув, потер лоб, – Интересно, он не этот… не Амадей Моцарт? А то мало ли, вдруг мы столкнулись с музыкальным гением, а не проявляем должного почтения…

– Я уже говорила, что ты злой? – сестра недовольно поморщилась в его сторону, – Чего делать-то будем? Парню явно плохо, надо же как-то… что-то… помочь. А мы даже не понимаем, что он говорит…

– Ich habe Durst… – пробормотал Вольфганг, переводя взгляд с одного из русских на другого, – Bitte…

Они опять переглянулись. Тата внезапно ощутила себя нашедшей чужую тамагочи, и не знающей, что делать, чтобы выращенный кем-то электронный зверек не умер.

– Он чего-то хочет… – неуверенно пробормотала она, – Просит, говорит «пожалуйста»…

– У него что-то есть! – возразил Пашка, – Я точно помню, «haben» – иметь! Вообще, вспомни Рамштайн…

– Wasser! – взмолился немец, не в силах слушать неизвестную речь, – Bitte, Wasser!

Марк тихонько вздохнул и, уверенно сняв с

плеч маленький, наполовину пустой рюкзак, выудил из него бутылку воды.

– Тоже мне, полиглоты, – он покачал головой и, открутив крышку, аккуратно подал Вольфгангу, – Парень пить хочет, а вы тут школьную программу вспоминаете.

Немец с трудом подался вперед и, схватив бутылку, с жадностью прильнул губами к ее горлышку, поглощая воду. Друзья, виновато переглядываясь, настороженно следили за ним; девушка взволнованно искала взглядом возможные повреждения.

На первый взгляд ничего страшного как будто не наблюдалось, однако, заметив, что серый мундир кое-где заляпан кровью, Тата насторожилась. На игру это уже не походило – кровь была, судя по всему, вполне настоящей, да еще и давно высохшей, и вряд ли это можно было считать лишь атрибутом роли.

– У него явно что-то случилось… – неуверенно пробормотала она, следя за тем, с какой жадностью парень пьет, – И меня все-таки смущает, что он нас боится.

– Danke… – немец осторожно протянул Марку обратно бутылку и, глубоко вздохнув, прижал руку к груди, – Danke! Sie sind gut…

– На том спасибо, – Пашка с тяжелым вздохом сел на ступеньке ровнее, и попытался хоть как-нибудь наладить контакт, – Слушай, парень, мы тебя не обидим, честно. Мы хорошие! Смотри, я – Павел…

– Paul? – неловко повторил немец. Парень почесал в затылке.

– Ну… пусть будет Пауль, да. Продолжим. Вот это – Тата, – он указал на девушку. Та приветливо помахала рукой.

– Вообще-то Татьяна, но для красивых мальчиков…

Новоявленный Пауль недовольно махнул в ее сторону рукой, и указал на друга.

– А это – Марк.

Вольфганг осторожно приподнялся на локтях, переводя взгляд с одного из своих спасителей на другого, и недоуменно хмуря красиво очерченные брови.

– Paul… Mark… Sind sie Deutsche?

– Nein, – «полиглот» Пашка снова вздохнул, – Какой там дойче, мы руссиш! Понимаешь? Wir… это… Russen.

– Ich verstehe… – немец медленно кивнул и с видимым трудом сел, оглядываясь вокруг. Потер лоб и, явно не зная, как беседовать с русскими, попытался сказать что-то более или менее коротко и ясно.

– Der Krieg 1 *?

Друзья снова переглянулись. Этого слова ни Тата, ни Пауль в школе не учили, и понять вот так навскидку, что же имеет в виду новый знакомый, им было мудрено.

– По-моему, дело гиблое, – Марк поморщился и, сам глотнув воды, убрал бутылку обратно в рюкзак, – Слушай, парень, ты это… do you speak English?

Вольфганг медленно покачал головой – вопрос он понял, но английского языка не знал. Тоже учил когда-то давно в школе, но после всего, что случилось в его жизни, школьные знания из памяти вымело начисто.

1

^* «Война?» (нем.) (примеч. автора)