Паутина. Том 1. Не ловите диких кошек

Богодухова Людмила

– Ты что делаешь, баба Феня? – удивлялись девочки.

– Я делаю непонятные останки от ужина хищных зверей. А теперь наденем на них некоторую одежду.

Выбрав у девчат кое-что из одежды, баба Феня разорвала ее во многих местах, выпачкала кровью и надела на зверя. На шею порванные остатки рубашки или майки, на бедра порвала джинсы, вырвав из них клочья, лишь бы застегнуть на талии. А остальные куски одежды вымазала кровью и приготовила взять с собой.

– Ну, я теперь выйду и найду, где они остановились. Они, конечно, разожгут костер, в темноте сидеть не будут.

И женщина ушла

в ночь.

Дождь закончился, но тучи еще беспорядочно бродили по небу, не обещая улучшения погоды. Только изредка где-то среди них, на мгновение неожиданно и несмело выглянет луна, но тут же тучи, как бы спохватившись, прячут ее, наползая друг на друга.

Баба Феня привычным осторожным шагом, как крадущийся зверь, незаметно пробиралась по скользким камням, проходя то углубления, то пещеры. Везде было темно и тихо. Но вот мелькнул свет, он падал из пещеры, освещая довольно большую площадь возле нее. В пещере горел большой костер. Мужчины, видно, поужинали, сидели, курили. Баба Феня замерла, прислушиваясь. Но говорили кто о чем, ничего интересного для нее в разговоре не было. Потом заговорили о женщинах. Каждый старался сказать что-то остроумное или, если не хватало ума, что-то из своих похождений, а потом ржали, как кони, довольные собой.

– А ты что молчишь, Кабан? – спросил сиплый голос.

Я тебе за Кабана в морду врежу! – взвился Шурка.

– Ладно, ладно, я пошутил, спрашиваю, что молчишь о своей Бешеной? Она, как, действительно такая? – сделал намек хриплый и гоготнул. – Или ты в расстройстве, что снова ее не увидел?

Шурка молчал. Но хриплый не унимался:

– Я тебя не пойму, то ты бежишь в первых рядах, в погоню, а то сидишь мрачный, что тебя не устраивает?! А, может, ее, того, тигра съела? – и хриплый снова хохотнул. – Мы бы ему спасибо сказали.

– Ладно, заткнись, больше темы нет?

– А какая тема, когда мы все здесь по одной теме гуляем. Тебе нужна Марта, а Старику бабка, и на фига она ему сдалась, скоро сама коньки откинет. А, правда, братва для чего ему старая нужна? Клизму вставить? – хохотнул снова хриплый.

– Вот он тебе ее вставит, если услышит.

– Бабка что-то, наверно, знает, вот он ее и ловит.

– Не он, а мы ловим, а он сидит в своем кабинете, – съязвил кто-то.

– Ты лишнего языком не трепи. Держи его за зубами. Язык мой – враг мой! – перекидывались они репликами. Но ничего существенного так и не сказали.

И баба Феня молча пошла назад. Еще несколько раз она сновала от пещеры к пещере, где находились их преследователи.

«Вот и будет вам утром холодный душ. Зрелище не из приятных. Вот бы если еще сюда ночью кто-нибудь из зверей пожаловал и повыл возле входа. Где бы спрятаться и посмотреть на ваши лица, но придется отложить развлечение. Будем надеяться, что неожиданное зрелище даст результаты, и не будут разглядывать и сравнивать кости, гадать человеческая или звериная. Одежда должна сыграть свою роль».

В эту же ночь баба Феня вывела Марту и Олесю из пещеры и на время укрыла их в лесу. Неизвестно, в какую сторону пойдут после того, что увидят, может, даже начнут охотиться на тигров. Нежелательно оставаться в ущелье. Все вещи, что несли с собой девочки и баба Феня, оставили в пещере,

даже котелок, чтобы имитировать нападение. Все было разбросано, и кое-где были волосы вырваны с корнем и облиты кровью, которую баба Феня набрала у всех по очереди шприцем и окропила волосы и вещи на всякий случай, если вздумают что-то взять на экспертизу. Все выглядело так, как будто их застали спящими, и остались лишь их вещи. На полу высохшая лужа крови (после разделки туши зверей). Котят взяли с собой и забрали те рюкзаки, что хранились в расщелине. Коня нигде не было, так что теперь приходилось все тащить на своих плечах. Оружие тоже оставили рядом со спальным мешком, и только нож взяли и фонарики, с которыми пришла баба Феня. Даже чемоданчик с лекарством, не со всеми, конечно, был оставлен.

– Так нужно, – говорила баба Феня. – Нас нет, и все наши вещи как лежали, так и остались лежать, они уже нам ненужные.

И лишь тяжелые, мокрые шкуры она упаковала, завязав в простыню, а Марта прихватила плед, с которым не захотела расстаться.

– Все равно они не знают, какие у нас вещи с собой, оставляем спальный мешок, а плед я возьму, – и, укутавшись в плед, она решила не снимать его с себя.

– А как же мы ночью будем? Холодно ведь! – поежилась Олеся. – Давайте, наденем куртки, они нам так будут нужны…

Глава 4

Рано утром, оставив девочек в укрытии, баба Феня залегла на скале, на своем наблюдательном пункте. Она видела, как вышел один из мужчин и тут же выскочил другой, и они начали что-то говорить, но бабе Фене не было слышно. Как немой фильм происходил на ее глазах. Мужчины похватали свое оружие и долго стояли над кровавыми останками, постоянно осматривая вокруг себя местность. Потом гуськом направились к той пещере, где до этого прятались девочки. Что происходило в пещере, можно только догадываться. Мужчины вышли из нее, неся рюкзак, который там оставался, видно, в него собрали все оставшиеся вещи и спальный мешок.

«Все верно, так я и рассчитывала. Первым порывом они хотели убить тигров. Но не застав там зверей, забрали то, что осталось от женщин».

Долго они стояли в нерешительности.

«Думают, хоронить или нет останки. Их мнения, видно, разошлись. Кто-то не хочет оставаться в таком опасном месте, даже ненадолго».

И баба Феня их понимала, так как эти парни еще, видно, не видели крови, не участвовали в расправах, хоть и шли уже который день по их следам. Но преследовать – это одно, а видеть смерть, да еще от дикого зверя – совсем другое. Это опасность, которую не знаешь, откуда ждать. И не хочется подставлять ей спину.

Решив, что задерживаться не стоит, они, взяв свои рюкзаки, с оружием в руках уходили из ущелья, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. И вскоре скрылись в глубине леса. Еще долгое время баба Феня не уходила со своего наблюдательного пункта. Она знала, что это лишь временное затишье, что Старик так не смирится, пока точно не будет уверен, что они исчезли и не угрожают ему.

«Чем же я могу ему угрожать, что он открыл на меня охоту? Кто он такой, вернее сказать, кто из них троих, кому я мешаю? И что я могу знать такого, чего сама не знаю?!»