Паутина

Майкл Джудит

Конер кивнул.

— Верно. Разумеется. Нельзя терять время.

— Мне нужно закончить отделку дома в Лейк-форест, — тихо произнесла Сабрина.

Он нахмурился.

— Сколько времени это займет?

— Две-три недели.

— Но ведь речь идет об окончании работы, не так ли? Вам же не нужно пропадать там с утра до вечера, правда? Вы могли бы в то же время встречаться с Верном.

— Окончание работы — это зачастую самое горячее время. Сделаю, что смогу, но до апреля свободного времени у меня будет мало.

— Это важная работа,

Стефани. Люди находят время для важной работы.

Она набрала в легкие побольше воздуха.

— У меня семья. Магазин, где я веду дела вместе с Мадлен, затем, на мне висит завершение отделки дома в Лейк-форест, который я намерена закончить как можно лучше. Сделаю все, что в моих силах, Билли. Больше я пока ничего не могу обещать.

Он пристально посмотрел на нее.

— Наверное, вас не слишком интересует эта работа. Наверное, мне нужен кто-то другой, готовый бросить все и сосредоточиться на моем доме.

— Наверное, — ответила она тоном, в котором отчетливо сквозили ледяные нотки. — Я никогда еще никого не подводила, у меня никогда не было случая, когда затраты средств или времени по тому или иному проекту оказались превышены, если только клиенты не вносили слишком много изменений. Но я не смогу все это гарантировать, если, берясь за новый заказ, не буду сама полностью за все отвечать. Если вас это не устраивает, предлагаю вам поискать кого-нибудь еще.

Насупившись, он пристально посмотрел на нее, силясь заставить ее опустить глаза, потом словно кивнул самому себе и протянул руку.

— Мне не нужен никто другой. Верн? Ты не против поработать со Стефани?

— Скорее даже наоборот.

— Что ж, пусть так и будет. — Они обменялись рукопожатием. — Значит, решено.

— Я пришлю вам свой контракт, — сказала Сабрина. — Вы ведь захотите показать его поверенному.

— А не слишком ли это все сложно? В конце концов, вы же не архитектор. Вам досталось то, что попроще: цвет красок, ковры и прочее. Для этого хватает обычного контракта. И платить я вам буду столько, сколько обычно платят в таких случаях, тем более что мы говорили об этом.

— Да, но я говорила, что не работаю на таких условиях. — Сабрина вышла на середину огромной пустой комнаты на самом верхнем этаже. Побеленные кирпичные стены осыпались, по штукатурке, словно зигзаги молнии, тянулись длинные трещины, со стальных балок под потолком свисали провода, оконные рамы были расколоты, а стекла в большинстве окон разбиты, унитазы загажены, заляпанные краской стальные колонны, тянувшиеся из одного конца здания в другой, были изъедены ржавчиной, краска на них облупилась, а пол был причудливо усеян кусками линолеума, обрывками ковров, пятнами краски и остатками досок, некогда служивших дощатым настилом.

— То, что попроще, — задумчиво повторила она. — Вот что я вам скажу, Билли. Я пришлю вам контракт, который, возможно, будет составлен по стандартной форме. А потом, когда посмотрю чертежи Верна, скажу вам, какое примерно количество часов смогу уделить работе по ним. Но примерно,

а не точно. Если по окончании работы вы решите, что я чересчур все усложнила или выставила вам счет за слишком большое количество часов, я верну вам десять процентов всей причитающейся мне суммы.

— Вы хотите сказать, что заключаете со мной пари?

— Да, вроде того.

— А кто будет решать, слишком ли вы все усложнили или сколько часов на самом деле должна была занять работа?

— Вы.

— Ничего себе! Что ж, решено. А вы — молодчина, Стефани. Вы верите в себя. Мне это нравится.

— Мне тоже, — сказал Стерн. Он пожал Сабрине руку. — Жду не дождусь, когда мы начнем вместе работать.

Она возвращалась на машине домой, чувствуя головокружение от переполнявшего ее восторга. О, Гарт, как мне хочется поскорее тебе обо всем рассказать…Вся ее жизнь теперь сводилась к этому: к тому, что в конце на редкость удачного дня, впрочем, неважно — любого дня, больше всего на свете ей хотелось поделиться всем с мужем. Я всегда буду испытывать потребность в этом: в том, чтобы рассказать тебе все как есть, чтобы все у нас было общее, а не только мое.

Она лелеяла свое волнение, подъезжая на машине к дому и ставя ее на подъездной аллее, но не успела затормозить, как увидела рыдающую Пенни, которая бегом неслась к ней. Ах, только не сейчас. Попозже, но только не сейчас; мне так хочется сейчас побыть вдвоем с Гартом, чтобы ощутить, как я счастлива…Но тут она увидела, что его машины в гараже нет, и в ту самую минуту, когда она приоткрыла дверцу, Пенни бросилась ей в объятия. Она заставила себя умерить обуревавшее ее радостное возбуждение и, опустившись на колени прямо на аллею, привлекла Пенни к себе.

— Тише, тише, Пенни, радость моя. Что бы ни случилось, сейчас мы во всем разберемся.

Постепенно плечи Пенни перестали вздрагивать от рыданий, а дыхание стало ровнее.

— Пойдем в дом, — сказала Сабрина. — А то мы с тобой замерзнем прямо здесь на аллее, и папе придется вырубать нас из льда. Я бы с удовольствием выпила чаю. А ты не хотела бы попить горячего шоколада?

Пенни кивнула.

— Она хотела, чтобы я пила чай.

— Ты имеешь в виду миссис Тиркелл? Ну, она же здесь всего несколько дней, и, наверное, ей никто еще не говорил, что лучшее, что может поддержать тебя в трудную минуту, — это горячий шоколад. Пойдем, любовь моя, и потом мы с тобой обо всем поговорим.

Сабрина приготовила горячий шоколад, пока миссис Тиркелл заваривала свежий чай. Потом Пенни и Сабрина принесли свои кружки в гостиную и, поджав ноги, забрались на один из мягких диванов, рядом с эркером. Поднялся ветер, ветки деревьев стучали по стенам дома, тучи повисли над самой землей.

— Неужели в марте в Чикаго еще не приходит весна? — пробормотала Сабрина. — Что ж, мне следовало давно к этому привыкнуть, в Лондоне ведь то же самое.

— Что? — переспросила Пенни.