Паутина
Шрифт:
– Ну, допустим, так, – не без внутреннего усилия согласился Орсон. – А что потом? После того, как горючая смесь заканчивается?
– Я полагаю, механизм настроен так, что сразу после срабатывания пакаль изменяет временную структуру и сдвигает всю систему на несколько секунд назад, к моменту до выброса пламени. – Осипов щелкнул пальцами. – Вуаля! Ловушка снова заряжена!
– И так может продолжаться до бесконечности, – подвел итог Брейгель.
– Именно.
– И что же нам тогда делать?
– Для начала убедиться
Осипов закрепил фонарь в держателе на плече, взял в руку дескан и, внимательно следя за показаниями, осторожно двинулся вперед.
– Я бы все-таки кинул еще что-нибудь! – с вызовом заявил Орсон.
– У тебя еще остался шоколад, Док? – спросил Камохин.
На секунду-другую англичанин задумался. Но тут же его осенила гениальная мысль.
– Если распотрошить пачку с лапшой!.. – начал он с энтузиазмом.
– Кончай, Док, – недовольно поморщившись, перебил Камохин. – Лапша нам еще пригодится.
– Если живы будем, – буркнул Орсон.
И, подчиняясь суровой необходимости, поплелся следом за остальными.
Осипов остановился, взял в руку фонарь и прошелся лучом по всему периметру коридора.
– Пакаль, по всей видимости, в основании той стены, – указал он направо.
При боковом освещении рассмотреть, что изображено на стенной плите, было невозможно. Бессмысленное нагромождение плоскостей, острых, выступающих углов и очень странно выглядящих вздутий, похожих на переполненные бурдюки, туго перевязанные веревками.
– А форсунка? – спросил Камохин.
Стрелок смотрел прямо перед собой, пытаясь увидеть тот самый экран, о котором говорил Осипов. Он, конечно, понимал, что затея эта пустая, но все равно продолжал всматриваться в пустоту, ища невидимую преграду. Это было странное, ни на что не похожее, будоражащее чувство – знать, что впереди находится нечто, способное тебя убить, и при этом ничего не видеть. То есть вообще ничего!.. Или пустота это уже нечто? Камохин мысленно сделал заметку – нужно будет спросить у Осипова. При случае, но не сейчас. Сейчас Док-Вик выполнял работу сапера, разминирующего проход.
Осипов скинул на пол поклажу, вытряхнул из сумки серебристые пакеты с армейским пайком и принялся сдирать с них наклеенные ярлыки. Которые, в свою очередь, принялся скручивать в трубку. Без подсказки сообразив, что придумал Осипов, Камохин и Брейгель принялись помогать ему. И только Орсон безучастно стоял в стороне, сложив руки на груди, с видом оскорбленной добродетели. Никто не поддержал его идею, которую он по-прежнему считал правильной, и его это неприятно задевало. Но при этом он не собирался никого ни в чем убеждать. Он готов был подождать, когда остальные сами убедятся в его правоте. Еще бабушка Орсон в свое время говорила, что прежде, чем научиться ходить, ребенок непременно должен набить себе пару шишек. А бабушка Орсон была очень мудрой женщиной, вырастившей пятерых
Скрутив бумажную трубку длиной около семидесяти сантиметров, Осипов взял ее двумя руками – левая поддерживала трубку ближе к середине, правая держала за конец, – расположил параллельно полу и начал медленно двигать вперед.
Вспыхнуло пламя, в темном коридоре показавшееся ослепительно-белым. Всего на несколько секунд. Но и этого было достаточно для того, чтобы ощутить его жар.
Как только пламя опало, Осипов постучал концом бумажной трубки о каменные плиты, сбил пламя и положил трубку на пол. Желтым флуоресцентным маркером он сделал отметку возле обгоревшего конца.
– Кто-нибудь успел заметить, откуда вырвалось пламя?
– Снизу, – уверенно заявил Камохин. – Я смотрел вниз и видел, как пламя вырвалось из-под пола.
– А если бы смотрел вверх? – ворчливо поинтересовался Орсон.
– По-моему, тоже снизу, – подтвердил Брейгель.
– Смотрите внимательно.
Осипов оторвал кусочек от бумажной трубки, скатал из него шарик и кинул.
Снова вспыхнуло пламя.
– Точно! Снизу! – ткнул пальцем в пол Брейгель. – Теперь я точно видел! И там не одна, а несколько форсунок!
– Верно, – кивнул Камохин.
На этот раз Осипов и сам успел заметить, как из щелей между плитами вырвались несколько тонких струй голубоватого пламени, которые не то слились, не то сплелись вместе, и в тот же миг полыхнули всепоглощающим огнем.
– Нужно что-нибудь металлическое.
Камохин достал из кармана и кинул Осипову десятирублевую монету.
– На счастье носил? – спросил Брейгель.
– Червонец-то? – Камохин удивленно прищурился. Как будто подозревал, что фламандец пытается над ним подшутить. – Да нет, так, завалялся.
– Смотрите внимательно, что произойдет. – Осипов приготовился кинуть монету.
– Постой, Док-Вик! – остановил его Брейгель. – А что должно произойти?
– Вот это меня как раз и интересует. Перелетит монета на другую сторону или нет?
– Понятно, – кивнул Брейгель. – Давай.
Осипов не сильно, по пологой дуге запустил монету в сторону, где должно было вспыхнуть пламя.
Все именно так и произошло. Пламя вспыхнуло. И – монета исчезла. Будто растворилась в сияющем огненном потоке.
Осипов схватил фонарь, сделал шаг к метке на полу и принялся шарить лучом света по плитам по другую сторону невидимой преграды.
– Бесполезно, – сказал Орсон. – Монеты там нет.
Она испарилась.
– Какой же должна быть температура, чтобы десятирублевая монета мгновенно испарилась? – удивленно произнес Камохин.
– Да какая разница, – усмехнулся Орсон. – Сотней градусов больше, сотней градусов меньше, суть одна – нечего даже думать о том, чтобы попытаться перепрыгнуть на ту сторону. Ведь ты на это надеялся, Вик?