Паутина
Шрифт:
Первое заклинание Скорпиуса попало зверю прямо в массивную заднюю часть, вызвав рев боли. Зверь повернулся, уже стоя на опушке. Недалеко раздавался шум волн, свет пробивался между стволами деревьев.
Враг стоял, наклонив вперед большую, черную голову с горящими злобой и болью желтыми глазами. Малфой знал, что оборотень не понимает, кто перед ним. А ведь они с детьми Забини в детстве часто играли вместе. И Дрейка Скорпиус знал прекрасно. От этого становилось только приятнее выполнить то, что он поклялся сделать, глядя на забинтованные
Что ж, с волками сражаться ему не впервой. С Забини было бы труднее — тот уделял много времени темным искусствам и защите от них. Тут у Малфоя было бы мало шансов. А зверь есть зверь. Пусть верткий, пусть сильный — но всего лишь скотина на четырех лапах и с малым размером мозга в лохматом черепе.
Малфой не спешил — он все делал четко и медленно. Пару раз он отпрыгивал в сторону, сохраняя координацию и холодный расчет. Слизеринец почти сразу попал во врага конъюнктивальным заклятием, зная, как зверю больно и неудобно. Оборотень взвыл, присев на задние лапы, но стал еще злее. Он мотал головой, но Малфой видел — готовится к прыжку.
Парень не пропустил тот момент, когда противник оторвал лапы от земли, и ударил ему прямо в грудь оглушителем. Волк в воздухе изогнулся, махнул лапами по воздуху и упал на спину, глухо шмякнувшись.
Скорпиус не дал волку ни мгновения на то, чтобы что-то сделать — подлетел и наступил ногой тому на шею, прижав зверя к земле. Оборотень был крупным и сильным, он с ожесточением вырывался. Веревки стали медленно, как адские силки, опутывать тело зверя. Четыре лапы вместе, к туловищу, к шее.
Только тогда Малфой убрал ногу. Волк закашлялся — было в этом что-то человеческое, но Скорпиусу не было жаль Забини ни секунды.
Под действием палочки Малфоя хрустнули суставы на передних лапах оборотня. Он взвыл, пытаясь вырваться, кровавая слюна потекла на снег.
Видимо, под действием невыносимой боли Забини стал приобретать человеческие черты…
А потом раздался этот страшный, просто нечеловеческий крик. И Малфой узнал голос — кричал Гарри Поттер. Совсем недалеко, где-то в стороне озера. Что могло вызвать такой вопль у этого сильного и бесстрашного человека?
Альбус Северус Поттер.
Малфой бросился бежать — туда, откуда, как ему показалось, донесся крик. На повороте он столкнулся — черт! — с хаффлпаффкой, родственницей Поттеров. Она-то что здесь делает?!
Она тоже бежала на крик, сжимая в руке палочку. Скорпиус обогнал ее, но через два шага выскочил на берег — и застыл.
Над мелко подрагивающим телом Альбуса, залитым кровью, склонилась Гермиона Уизли, а Гарри Поттер бежал в противоположную им сторону, стремясь, видимо, догнать того, кто посмел поднять руку на его сына. У воды лежала мертвая собака.
— Альбус!
Малфой вздрогнул, когда мимо, глотая слезы, пробежала Аманда Дурсль, чуть не выронив палочку.
Скорпиус медленно подходил к телу младшего Поттера и смотрел, не отрываясь. Потому что происходило что-то невероятное:
Гермиона, до этого смотревшая с таким же испугом, что и Малфой, на затягивающиеся прямо на глазах раны Альбуса, на его судорожные вдохи, которых не было еще пару мгновений назад, на появившийся розовый румянец на щеках мальчика, вдруг развернулась и бросилась вслед за скрывшимся на той опушке леса Гарри Поттером.
Малфой стоял и уже ничего не понимал.
Глава 6. Тедди Ремус Люпин
Тедди упал на землю, прикрывая собой Розу, чувствуя спиной, как волна от «протего» ударяет горячим воздухом и с силой толкает их в противоположную от оборотней сторону. Он больно ударился локтем и, наверное, не менее больно ударилась о землю Роза.
Голос, произнесший заклинание с такой яростью и силой, был самым невероятным, что могло произойти в этом лесу сегодня днем. Люпин сразу понял, кто спас их, но не мог поверить.
Зато Роза и узнала, и поверила, потому что с силой, которую было сложно заподозрить в этой девушке, оттолкнула прочь Тедди и вскочила с криком: «Папа!».
А из-за густого, черного кустарника вышел Рон Уизли. Он обнял метнувшуюся к нему дочь, не выпуская из руки палочку. Тедди сел на холодной земле и растерянно смотрел на друга крестного. На том была узкая женская мантия, которая с минуты на минуту готова была лопнуть по швам. Белый воротник свитера, что торчал из-под нее, был в засохшей крови. Руки Рональда покрывал слой влажной грязи.
— Папочка, — шептала Роза, обнимая долговязого, очень похудевшего за последнее время отца. На лице Рона — свежие и застарелые шрамы и царапины.
— Откуда ты? — Тедди, наконец, поднялся и подошел, отряхиваясь, к Уизли.
— Я хотел спросить вас всех о том же, — голос Рона глухой, жесткий, глаза смотрели сурово. Он прижимал к себе дочь, но смотрел на Тедди. — Какого черта вы все сюда явились?!
— Гарри…
— Ах, да, Гарри! — Рон всплеснул руками, скорчив гримасу. — Он так и остался безмозглым храбрецом, вечно по первому зову бросающимся кого-то спасать…
— Папа… — испуганно произнесла Роза, чуть отстраняясь и заглядывая в глаза отца. Но Рон смотрел на Люпина.
— Мало того, что сам ни минуты не подумал прежде, чем нестись сюда, да-к ведь еще толпу людей согнал. Детей!!! — Рон сверкнул глазами, почти отталкивая Розу от себя Девушка с легким испугом смотрела на отца.
— Альбус сказал, что оборотни схватили Гермиону, — спокойно произнес Тедди.
Рон пригнул Розу к земле, когда над ними пролетели сразу два красных луча. Тедди тоже присел, не спуская глаз с друга крестного.