Паутина
Шрифт:
— Мерзавцы! — Гарри был бледен. Люпин знал, что крестный не будет кричать — «они не имеют права» и «это противозаконно». Гарри Поттер хорошо знал, на что способно Министерство.
— Когда меня не пустили, я тут же пошла к Кингсли, потому что это его мракоборцы охраняют Рона, — продолжила рассказ Гермиона, странно успокоенная видом разгневанного Гарри.
— Кингсли ничего не сможет сделать, — покачал головой Гарри, видимо, зная заранее то, что ответил его начальник.
Гермиона кивнула:
— Он сказал, что к Рону теперь можно
— Почему, интересно? — подал голос Люпин, почесывая нос — он так делал всегда, когда был в недоумении.
— Я могу предположить, — слабым голосом откликнулась Гермиона. — Я тут сопоставила факты…
Гарри сел и внимательно посмотрел на Гермиону.
— Скоро полнолуние, и Рону, скорее всего, не дадут зелья. Они позволят ему быть зверем. Это раз. Они познакомили Рона с мальчиком-магглом, который тоже лежит в закрытой палате. Мальчиком, укушенным таким же оборотнем. Это два.
Гарри сглотнул и немного побледнел.
— Что? — Тедди даже испугался за крестного.
— Я знаю того мальчика. Я сам отнес его в больницу, — выдавил Гарри, а потом взглядом попросил Гермиону продолжать.
— Кингсли сказал, что магглы, укушенные подобными оборотнями, не выживают. Силы их постепенно угасают, и они умирают. Это три. Встает вопрос: зачем Рона познакомили с этим мальчиком? И зачем Министерство держит мальчика, который все равно умрет? Ведь у них есть для наблюдений трое других.
Люпин внимательно следил за мыслью Гермионы, поражаясь тому, как она может хладнокровно и логически мыслить, когда ее муж в опасности.
— Итак, если принять во внимание то, что рассказал мне Кингсли — об управляемости оборотня, созданного Волан-де-Мортом, то можно предположить, что Министерству ой как захочется иметь у себя такого ручного оборотня. И Рон вполне подойдет, по их мнению, на такую роль.
— И им нужно получить над ним контроль, — кивнул Гарри. — Как-то заставить сотрудничать с ними.
Гермиона кивнула:
— Да. И я даже почти уверена, что знаю, как они хотят это сделать. Пожертвовать мальчиком, который все равно уже почти мертв, представить все так, будто Рон опасен для общества и пригрозить ему Азкабаном. Или работа на Министерство, или Азкабан.
— Они не знают Рона, — горько усмехнулся Гарри. — Он выберет Азкабан.
— Гарри! Какая разница, что выберет Рон?! — вскричала Гермиона, всплеснув руками. — Мы должны вытащить его из больницы до того, как этот выбор вообще станет возможным! Вытащить и спрятать!
На миг Люпину показалось, что мир сошел с ума. Потому что умозаключения Гермионы должны были бы казаться невероятными, но почему-то в них легко верилось.
Когда это произошло? Когда магический мир, полный добра и света после победы над Волан-де-Мортом, стал вот таким? Таким уродливым! Разве за это погибли родители Тедди?
— Гермиона, — Гарри подошел к ней и взял за руки. — Я что-нибудь придумаю. Мы что-нибудь придумаем, я обещаю. Я не позволю, чтобы Рона использовали. Поверь.
Тедди видел, как заблестели глаза крестного. Заблестели впервые с тех пор, как не стало Джинни. Вот и весь Гарри Поттер — дайте ему шанс кого-то спасти, кому-то помочь, и все личное отойдет на второй план. Он уже готов кинуться в битву, отстаивать правду и честь, хотя еще час назад топил свое горе в бутылке.
Тедди покачал головой, опуская глаза. Что же это за мир, где его спаситель должен вновь бороться за себя и своих друзей, должен вновь погрузиться в свой ад, где теперь он был одинок?! Тедди сокрушенно подумал, что это удел Гарри Поттера — вершить геройство и справедливость из ада собственных воспоминаний. И никто уже не избавит крестного от этого, не оградит. Только Джинни могла это сделать, но теперь ее нет.
— Тед. — Люпин вынырнул из своих горьких размышлений и посмотрел на Гарри. — Нам понадобится твоя помощь.
— Конечно, Гарри, ты же знаешь, что можешь на меня рассчитывать, — кивнул Люпин, делая шаг к крестному, радуясь, что может хоть чем-то помочь ему на его непростом пути.
Глава 8. Поттеры
Джеймс пришел на завтрак в Большой Зал немного разбитый неспокойным сном. По привычке кинул взгляд на стол Слизерина — ему махнула Ксения, и отсалютовал вилкой Малфой.
Гриффиндорец плюхнулся на скамью, решая, что бы он хотел съесть, а из головы не выходили его ночные гости, которых не было уже давно. Наверное, из-за того, что он почти не спал, а если и спал, то без сновидений.
Джеймс остановил свой выбор на тостах с джемом и принялся их поглощать, надеясь аппетитом заглушить неприятный осадок ото сна. Ему очень хотелось забыть слезы на глазах лани, потому что это было самое ужасное зрелище после того, что случилось с отцом на кладбище.
— Джеймс, ты в порядке? — рядом села Лили. Гриффиндорец отметил, что на ее щеках уже давно не было румянца, а глаза — эти изумительные глаза, в которых всегда было так много радости жизни — походили на бездонные омуты тоски.
— Да, все хорошо, — кивнул он, чуть улыбаясь сестре, чтобы подбодрить.
— У тебя галстук не завязан, — она потянулась к нему и стала завязывать аккуратный узелок на его шее. Ее пальцы были холодными, что сразу напомнило о Ксении, об их молчаливом уединении в Выручай-комнате, где он ненадолго почувствовал себя счастливым. Счастливым, несмотря ни на что. Наверное, именно так чувствовал себя отец с мамой. Словно существуют только они вдвоем. И больше ничего и никого. — Джеймс, что с твоим лицом?